Значит, решено. Я притворюсь опоссумом.
Я уже решила устроиться на ковре поудобнее, как вдруг до меня донесся другой звук. Гораздо, гораздо более чудовищный. Будто шелест крыльев сотни голубей у меня над головой.
О нет.
Нет, нет, нет, нет, нет.
Я открываю глаза и вижу, как по воздуху летят все двести тридцать четыре страницы моей рукописи, которые вырвались из золотой хватки зажима, связывавшего их крылья.
Все мысли о предыдущем позоре рассеиваются, я вскакиваю на колени и начинаю хватать парящие вокруг меня листы. Слышу, как в отдалении Уильям Пеннингтон продолжает свою речь, наклоняюсь между ботинок одного из мужчин и крепко хватаю лежащие там страницы. Боковым зрением вижу, что Лайла поднимает те, которые упали к ее ногам.
Именно в этот момент…
У меня начинают пылать щеки, и я вижу, как сотрудники вокруг наклоняются и поднимают листы с пола.
– Спасибо, – говорю я, вставая и забирая страницы у них из рук. – Отлично. Спасибо. Простите. Благодарю, Марта. Спасибо.
Будто жадный дракон, охраняющий сокровище, я как можно быстрее сметаю отовсюду бумагу и, как только кто-то из коллег наклоняется, чтобы поднять лист, меняю направление, чтобы выхватить его.
Я осматриваю помещение.
Половина листов в целости и сохранности.
Проходит полминуты.
Больше половины.
Еще двадцать секунд.
Восемьдесят процентов.
Теперь я бросаю листы Лайле, которая запихивает их в свою гигантскую кожаную сумку. С грустью смотрю на помятые уголки, но расправлять их у меня нет времени. Потом странички будет очень трудно разложить по порядку, но сейчас главное не это.
Я вижу пять улетевших листов и бросаюсь к ним.
В конце туннеля начинает брезжить свет. Я дышу свободнее.
Три страницы.
Две.
Одна.
Я отдаю последний лист Лайле.
Всё. Лайла благополучно запихнула всю мою рукопись к себе в сумку. Готово.
Наконец сажусь на корточки и выдыхаю, как мне кажется, впервые за долгие годы.
Получилось. Я едва не совершила величайшую ошибку в своей карьере, но избежала ее. От облегчения меня так и подмывает истерически хохотнуть.
Вот только…
Краем сознания я замечаю, что в помещении воцарилась тишина. Мне будто постучали по плечу и сказали: «Эй, теперь, когда ты разобралась с этим, оглянись».
Так я и делаю. Поднимаю взгляд и вижу, что на меня все смотрят. Вспоминаю конфуз с юбкой. Ощущаю желание притвориться, что событий последней минуты не было.