Она снова затянулась и, выпустив дым в стекло окна, вдруг резко произнесла: "Я не могу себе его позволить". Вот тут я еле сдержал смех. Снова иронично усмехнулся: "Да уж, велика птица. С чего бы, дорогая ты моя девочка?" Однако это её вовсе ничуть не развеселило. Изящно обогнув стол, она подошла, села рядом со мной и, закинув свои узкие ступни на край стола, откинулась на подушки: "Во первых, я вижу в нем дичь, добычу, "мясо". Она курила, разглядывала что-то на потолке, и шевелила пальцами на ногах. "Ну и что?" – удивился я – "Первый раз что ли? Мы вроде взрослые люди то. Нет?" Она немного помолчала и выдала: "А во вторых, я боюсь оказаться для него этой самой добычей". Я убрал прядку с её лица и рассмеялся: "Боишься уронить "охотничью честь"?". И снова мне не удалось её развеселить. Потушив сигарету, она отставила пустой бокал и, повернув голову в мою сторону, завозилась, поджимая свои стройные ноги, усаживаясь поудобнее и накидывая на колени мягкий плед. В её больших глазах, хорошего, чистого цвета крепкого чая сейчас плескалась печаль с привкусом боли. И я не мог, действительно не мог понять, откуда это в ней засело. Неужели именно так выглядит борьба естества и физиологии с духовностью и моралью?
"Я хочу его" – тихо и медленно проговорила она – "А если он окажется хорош, я захочу это повторить, а если я захочу повторить, то сделаю это не один и не два раза, и тогда захочу его еще немного удержать, хотя бы на время, а если он согласится и останется, то я привыкну и захочу, чтобы он остался навсегда. А как ты сам знаешь "навсегда" ничего не бывает. Ничего нельзя оставить или удержать". Она подтянула плед повыше и продолжала: "А потом, потом ведь и мне может наскучить. Например, нам не о чем будет говорить или не сойдутся жизненные интересы, а ведь это очень даже возможно. И тогда я буду страдать, потому что я сама хотела его удержать. Или еще хуже. И что, кстати, гораздо вернее. Наскучит ему. И он уйдет, а страдать все равно и снова буду я, потому что привыкла, потому что моя гордость будет ущемлена им".
Она привстала и приблизила свое лицо к моему. Зрачки её расширились. Положив голову мне на плечо, она скользнула щекой по моей груди, стала спускаться, словно стекая по мне все ниже и ниже, и ниже, пока окончательно не улеглась прижавшись щекой к моему животу и глядя на меня снизу вверх. "Так ты не сможешь снова выйти замуж. Причем никогда. Если ты все время будешь бояться прочных связей. И избегать боли" – с неподдельной грустью сказал я. "А зачем?!" – весело спросила она меня. И эта неожиданная веселость в тусклом освещении сделало её лицо каким-то детским, словно у девочки-подростка. "Я хочу стать очень богатой" – заявила она. "Зачем?" – совершенно искренне удивился я – "Тебе что, денег не хватает?". "Хватает" – промурлыкала она, потягиваясь. "В тебе, ко всему прочему, проснулась охотница за сокровищами?" – полушутливо спросил я. "Нет" – спокойно ответила она – "Вовсе нет". "Тогда зачем?" – настаивал я. И мне, как ни странно, действительно было это интересно. "Тогда я могла бы откупиться без ущерба для совести" – с долей цинизма заявила она. Я действительно был удивлен: "Откупиться?" – переспросил я, не совсем понимая, о чем идет речь. Она снова сладко потянулась, выгибаясь через мои ноги и закинув руки за голову, а потом устраиваясь поудобнее. Машинально и рассеяно я привычным движением пощекотал ей пальцем около уха, как иной раз почесывают кошек. "Муур" – сказала она и мягко улыбнулась мне. Я ответил ей улыбкой. "Так что ты имела в виду, мисс "Селена"?" – решив проявить настойчивость, спросил я. "Ну если бы мне, например, надоело, то хороший подарок от души мог бы в какой-то мере сгладить боль расставания. К тому же мне тогда не пришлось бы разыгрывать драмы, упражняясь в актерском мастерстве" – ответила она, пристально глядя на ночник и жмуря глаза. Я приподнял одну бровь вопросительно и иронично, делая это специально как можно более театрально. Она посмотрела на меня, широко распахнув глаза и отмахнулась: "Ну боже мой, ну ты же знаешь – "Дело не в тебе, дело во мне" и далее что угодно, лишь бы достичь действенного результата, то есть расставания. Проще говоря – лишь бы отстали". Я улыбнулся: "Старый трюк. Теперь даже у школьников не работает". Она совершенно серьезно кивнула: "Так точно мой капитан. Именно по этому приходится изворачиваться, придумывая новые наименее болезненные и наиболее правдивые ходы, для того, чтобы ретироваться подальше".