Этот блокнот – вот единственное, что после него осталось. Он многое для него значил, даже, видимо, слишком. Когда мы с ним говорили, он часто на него косился, думая, что я этого не замечаю. А я сразу понял, что это дневник. Так и оказалось. Забрав его, я спас В.Н. от неприятностей, да только он этого не знал. А знал бы, оценил бы по-своему. Прежде чем убрать меня, потребовал бы этот блокнот себе. Да уж, ощущение, что тобой управляют и делают с тобой все, что хотят – не из приятных. Зато приятно выскользнуть из этих «объятий» невредимым. Черт с ними, с деньгами. Урок на будущее. Для моей новой жизни в незнакомом городе.
«С вами случилось какое-то несчастье?» – спросило вдруг это нежное синеглазое создание.
Я вздрогнул и посмотрел на нее. Да, вопрос предназначался мне. Не мигая, она глядела в мои глаза, чуть приподняв левую бровь. Одухотворенное, открытое лицо.
Я затянулся еще раз и выбросил сигарету в окно тамбура, пытаясь перестроиться. Действительно, странно. Минут десять мы говорили о всякой чепухе. Вернее, говорила в основном Наташа, а я курил и смотрел в окно, слушая ее историю вполуха. Она мешала мне, не знаю, с какой стати она увязалась следом… «Хочу подышать», – сказала она своей маме. На здоровье, только причем здесь я? Мне не нужно никакого общения, я просто хотел, наконец, побыть в одиночестве хотя бы несколько минут. Но послать ее подальше тоже не имел права. Вот и пришлось стоять и слушать о том, что летом она поступила в престижный институт на заочное платное обучение, а теперь направлялась на сессию. И что деньги, которые у них чуть не украли, были платой за очередной семестр. И что ее мама бы не перенесла, если бы эти деньги вдруг пропали. И как все они переполошились, когда мальчишка схватил со стола сумочку. И как всем стало хорошо, когда я им ее вернул. Бред какой-то, наваждение. Все упорно пытаются сделать из меня героя. Какая-то нелепая насмешка судьбы.
И вдруг этот вопрос. Сродни удару поддых.
«У вас лицо человека, пережившего драму», – поясняет она, словно пытаясь угадать причину моего замешательства.
Этого еще не хватало.
«У меня обычное лицо», – отвечаю ей спокойно, – «И потом, почему вы решили, что я должен рассказывать о своих бедах? Они есть у каждого, и каждый живет с ними».
«Вы не должны о них рассказывать, но вы можете это сделать. Вы совершили добрый поступок, и мне хочется отплатить вам добром, помочь вам, если вы в этом нуждаетесь. Мы с вами вряд ли еще увидимся, поэтому я подумала, что вы сможете рассказать мне обо всем, что вас гнетет».