С этими словами Катя поднялась со скамейки и направилась к выходу из парка, на ходу утирая слезы. Отойдя на несколько шагов от скамейки, она оглянулась. Единственный раз. Взмахнула рукой. «Прости меня», – прочел я по ее губам. Затем она развернулась и торопливо пошла по дорожке, глядя себе под ноги. Встречавшиеся люди проходили мимо нее, бросая недоуменные и сочувствующие взгляды.
Я смотрел ей вслед, пока она не скрылась в воротах парка.
Точка была поставлена. Я получил ответ. Лишился последней надежды.
А вокруг все было как будто по-прежнему. Солнце продолжало шествовать по небу. Теплый ветерок продолжал играть с юной листвой. Дети на лужайке были увлечены игрой в мяч. Влюбленные парочки прогуливались по дорожке или, обнимаясь, ворковали на соседних скамейках. Люди торопились домой или по магазинам после трудового дня.
Все были заняты своими привычными делами. Только я больше ничего не понимал. Фрагменты, мелькавшие перед моими глазами, больше не складывались в единую картину. Я лихорадочно искал хотя бы что-то родное в окружавшем меня пейзаже. Какую-нибудь деталь, которая помогла бы мне прийти в себя. Но тщетно. Все предметы были словно кем-то повернуты другими гранями ко мне, казались незнакомыми, пугающими, мертвыми. Даже каштаны. Даже солнце. Даже птицы. Все превратилось в пустыню, по которой я брел в полном одиночестве. Брел в неизвестном направлении. Брел, пошатываясь и теряя надежду найти хотя бы одно живое лицо. Еще одно живое лицо помимо того, которое я только что потерял.
На следующий день я не вышел на работу. Проснувшись по будильнику, я, посомневавшись, набрал домашний номер Валерии и сообщил ей, что появиться в конторе не смогу. Соврал, что отравился. Валерия была рада моему звонку, пообещала передать информацию шефу и любезно посоветовала не беспокоиться, а сосредоточиться на поправке здоровья. И еще предложила встретиться на выходных, если здоровье мне позволит. Она была мила и настойчива. Любому на моем месте такое внимание польстило бы. Но я поскорее закончил этот разговор, пообещав позвонить.
Да, после договора с вологодцами мой «кредит доверия» возрос, и я знал, что проблем с одним пропущенным днем не возникнет. Но я не знал, что мне делать с этим днем, равно как и с последующими за ним выходными. Мне хотелось только одного – зарыться с головой в подушку, спрятаться ото всего мира, поселиться в каком-нибудь подвале или на чердаке, где никто бы меня не нашел.