– Что ты здесь делаешь? – спросил я.
– Гуляю, – простодушно ответила она. – Изучаю местность.
– Уже обошла весь город?
– Нет, прогулялась только по нескольким улочкам – довольно все скучно.
Меня возмутил такой отзыв неместной, хотя я вполне с этим был согласен.
– Но возвышенности красивые, – дополнила она.
– Это да, – согласился я и взглянул на свой рисунок.
– Мило, – улыбаясь, сказала она. – Так ты художник.
– Стараюсь им быть, – ответил я.
– Неплохо получается, – с лёгкой ухмылкой сказала она. – А я не представилась – Марлен Айхенвальд.
– Роберт Крамер.
Приближалась гроза, и мы направились к городу.
– Откуда вы приехали? – спросил я.
– Сейчас из Дортмунда, но мы часто переезжаем – отец очень любит Германию и познаёт её жизнь в разных регионах. Теперь мы здесь.
– То есть скоро вы снова уедите?
– Не знаю, когда точно, но да, – строго ответила она.
Я задумался. Какое-то время мы шли молча, и я изредка комментировал места.
– Зимой здесь весь город катается на коньках, – указал я на реку.
– М-м – кивала Марлен.
Я думал, за что зацепиться, как начать хороший разговор.
– Твой отец – Пётр Айхенвальд – он же продаёт музыкальные инструменты, верно?
– Верно, – ухмыльнулась она.
– А сама ты играешь на каком-нибудь?
– С детства играю на пианино, но недавно начала учиться на скрипке.
– Ты, получается, тоже человек искусства, – заметил я.
– Да, хочешь послушать?
– С удовольствием! – радостно ответил я.
Вдруг резко раздался гром и начался ливень. Мы быстро забежали в первое попавшееся кафе. Это было кафе «Веласкес». Ожидая, что дождь будет долгим, мы сели и заказали кофе.
– Тогда приходи к нам завтра после обеда, – ответила Марлен. – Родители будут рады, что у меня появился друг.
Пока мы ждали, когда кончится дождь, она рассказывала про свои выступления, про жизнь в других городах, о людях и их порядках. Я чувствовал какое-то пренебрежение в её голосе, словно ей все это было не нужно. Конечно, столько путешествий и ни одного друга – никакой радости. Но для меня её истории стали рассказами о другой жизни, я никогда не выезжал за пределы Крауфенбурга и путешествовал лишь в своём воображении благодаря книгам.
Для неё мои истории стали тем же, что и её для меня. Я рассказывал о друзьях, о наших странствиях по городу, поздних прогулках и восхищался её блестящими, заинтересованными глазами.