Парень пожал плечами и отвернулся. Облегчённо вздохнув, Илса наконец выбралась из чрева метро и поспешила в своё общежитие, чтобы без промедления вступить в тесный контакт с подушкой и одеялком. Увы, не пройдя и сотни метров, девушка уловила чёткий звук шагов у себя за спиной. Кожаный парень шёл следом на расстоянии метров десяти и нахально усмехался, видимо, наслаждаясь растерянность жертвы преследования. Илса инстинктивно прибавила шаг, но тут осознала абсурдность своих страхов. Барни был способен защитить свою хозяйку даже от толпы таких вот бестолковых парней, а уж нагнать страху на одного – вообще без проблем. Что ж, тут Илса не лукавила, она действительно была надёжно защищена от людской агрессии. Но кто сказал, что угроза может исходить только от людей?
С балкона пентхауса город казался каким-то игрушечным. Потоки автомобилей напоминали красно-белые ручейки краски, пролитой неуклюжим великаном, а снующие между машинами люди вообще были едва различимы. По сравнению с ручейками улиц, полноводная река, разделявшая город на две неравные части, выглядела солидно и внушительно, но и она вызывала странные ассоциации. В закатных лучах вода в реке словно светилась алым, создавая весьма правдоподобный эффект кровоточащей раны на коже того самого великана. А разнокалиберные мосты, соединявшие берега реки, чем-то напоминали скобы или швы, которыми великанский доктор скрепил её рваные края. Что ж, за раненого недотёпу можно было не переживать, заражение крови ему не грозило.
В целом, зрелище бурлящей далеко внизу городской жизни было довольно убогим и не могло вызвать у наблюдателя ничего, кроме презрения, зато раскинувшийся над его головой небесный купол, который не загораживали крыши домов, был великолепен. Солнце уже скрылось за городскими строениями, но его остаточного свечения пока хватало на то, чтобы раскрасить плывущие по небу облака самыми невообразимыми красками. В восточной, более тёмной части небосвода начали несмело проклёвываться первые звёздочки, в вот луны не было видно. Видимо, было новолуние.
Радеку отчего-то нравился именно этот краткий промежуток времени, когда зыбкая грань между светом и тьмой постепенно истончалась и таяла, унося с собой суету дневных забот и впуская в мир долгожданный покой ночи. Если дела позволяли, он выходил на балкон своего парящего над городом жилища, устраивался в мягком кресле и просто наблюдал за вечерней метаморфозой, потягивая сок со льдом, если было лето, или зелёный чай, когда приходили холода. Никакого алкоголя Радек сроду не употреблял и даже не пробовал.