Совместными усилиями подняли мужика и, взяв под руки, потащили на веранду, еще чего не хватало, в дом непонятно кого пускать.
– Да что с ним будет, – я глянула на брата и пригрозила ему кулаком, потому что увидела просьбу в глазах. – Проспится и обо всем забудет.
– Кать, а Кать, – Вова канючил, явно хотел уже поскорее убежать к своим друзьям. – Можно я пойду…
– Да иди ты уж, – махнула на него рукой, – Но, чтобы дома был до пяти, тебе еще уроки делать и оценки исправлять.
– Ура, спасибо. Я буду, честно-пречестно.
Малого и след уже простыл, стоило мне только дать добро. Степаныч осмотрел голову мужика, обработал ее и перевязал.
– Залетный какой-то, ты видел, все цветы мне испортил, а еще капусту и парник с огурцами, – вздохнув, пожаловалась нашему старичку.
Конечно, до старичка ему еще жить и жить, но наши местные ласково всегда его так звали, а Степаныч не обижался никогда.
– Не похож он на алкаша, как ты говоришь, – засомневался врач.
Мы уложили доходягу на лавочку, так как тот все еще не пришел в сознание. Или снова решил поспать.
– Ты видел, что у него наручники?
До сих пор мурашки по коже от этого факта. Утро выдалось на редкость фееричным, как ни крути. У меня было стойкое ощущение, что просто не проснулась и мне снится сон. Да разве бывает такое в реальной жизни?
– На преступника он тоже не тянет, – вытянул из мыслей Степаныч, – уж я повидал на своем веку разных людей, знаю, о чем говорю. Видишь, – Степаныч распахнул рубашку и указал на огромные кровоподтеки, – его били и, скорее всего, ногами.
– Да за бутылку дрался, как пить дать, – не унималась я.
– Ох, Катерина, тебе везде только алкаши мерещатся, не пил он, нет запаха.
Я не успела вставить слово, наш доходяга застонал и, наконец, очнулся. Старичок помог ему усесться, мужик выглядел более растерянным и бледным, чем в первый раз: испуганно оглянулся, внимательно посмотрел на Степаныча, а потом и на меня.
– Где я? Кто вы и что со мной сделали?
Снова здорова… Я предпочла помолчать, иначе могла во взвинченном состоянии наговорить много отнюдь не лестных слов в адрес некоторых. А вот Степаныч оказался на редкость милым с незнакомцем:
– Молодой человек, как вас зовут?
– Я… я… – начал он, но осекся.
Вот тут-то наш доходяга и сконфузился. Надо же, а еще буквально десять минут назад уверенности у него было хоть отбавляй.