– Пиппа! – позвал он без особой на то нужды. Она уже шла к нему в самую отвратительную часть здания.
Дверь захлопнулась, отрезая ее от реальности.
Оглянувшись и дернув головой – видимо, изображая кивок, – Хокинс повел Пиппу по знакомому коридору мимо допросной номер один, по тому самому пути, каким она шла недавно в новой чистой одежде. Пиппа так и не узнала, чьи вещи ей выдали взамен испачканных. Тогда она тоже шла вслед за Хокинсом в маленькую комнату для допросов; их сопровождал мужчина, который не представился (или представился, но Пиппа не расслышала). Она помнила, как Хокинс держал ее за запястье, помогая прикладывать пальцы к чернильной подушечке, а потом к нужному квадратику на бумажной сетке. Узоры отпечатков были похожи на бесконечные лабиринты.
«Формальность, чтобы исключить тебя из числа подозреваемых, – пояснил тогда Хокинс». Пиппа помнила, как сказала ему: «Со мной все нормально». Хотя оба понимали, что ненормальнее ситуации не придумать.
– Пиппа? – Голос Хокинса заставил ее вернуться в реальность.
Инспектор остановился и открыл ей дверь в допросную номер три.
– Спасибо, – решительно сказала Пиппа и, поднырнув под его руку, зашла в комнату. Садиться не стала, только сняла с плеча рюкзак и положила на стол.
Хокинс скрестил на груди руки и прислонился боком к стене.
– Ты же знаешь, что я позвонил бы? – спросил он.
– Зачем? – удивилась Пиппа.
– Насчет Чарли Грина, – пояснил Хокинс. – У нас по-прежнему нет информации о его местонахождении. Но когда его поймают, я непременно позвоню. Не обязательно приходить и спрашивать.
– Я… Я здесь не из-за него.
– Вот как? – удивился Хокинс.
– Происходит кое-что странное, и я подумала, что стоит, наверное… сообщить.
Пиппа замялась и натянула рукава, решив прикрыть обнаженные запястья. Здесь нельзя оголяться и выставлять себя напоказ.
– О чем? Что случилось?
Хокинс напрягся, и глубокие складки пролегли от приподнятых бровей до плотно сжатых губ.
– Я… ну, возможно, у меня появился преследователь, – произнесла Пиппа, и последнее слово застряло в горле. А потом разнеслось по всей комнате, рикошетом отразившись от голых стен и тусклого металлического стола.
– Преследователь? – переспросил Хокинс. Возле рта проступили новые складки.
– Да. Мне так кажется.
– Ясно, – произнес полицейский и почесал седеющую макушку. – Ну, чтобы судить наверняка, должно быть не менее…