Цветочное сердце - страница 15

Лицо Ксавье, и без того бледное, стало белее мела.

– Это из-за вашей магии?

Услышав, что о ней говорят, чудовищная сила зашевелилась у меня в груди.

Слезы застилали мне глаза, и я кивнула. Именно такого опасался Совет.

– Сейчас это неважно, – проговорила я с дрожью в голосе, разрушающей все иллюзии решительности. – Пожалуйста, он в опасности.

Я снова протянула ему руку в промокшей перчатке с оплатой.

– Это все, что у меня есть. Пожалуйста, исцелите его. Вы должны…

– Разумеется, исцелю, – заверил Ксавье голосом строгим, но мягким, словно успокаивал ребенка. – Только саквояж свой возьму.

Я положила деньги ему в пригоршню. Широкими шагами Ксавье вошел в комнату, которая была и лавкой, и кухней, – в нее я дверь и высадила. Монеты и украшения он со звоном высыпал на прилавок. У меня сердце упало от этого звука, оттого, что я потеряла все сбережения, да еще отдала их человеку, которого прежде считала другом. Но ради спасения отца я пошла бы на любые жертвы. А сейчас обхватила себя руками, чтобы больше не дрожать от холода и страха.

Повернувшись ко мне спиной, Ксавье вытаскивал из шкафчиков пузырьки и большую зеленую банку. Ее он положил в саквояж для снадобий и закрыл его.

– Следуйте за мной, – велел Ксавье. – Я создам портал.

Он направился к кладовой, которая послужила нам вместо выбитой двери.

На непонятном мне языке, мелодичным, как колыбельная, голосом Ксавье запел двери, прижимаясь лбом к ее деревянному полотну. Несколько раз в жизни я видела, как учителя создают порталы, чтобы отправить меня проведать папу в Уильямстоне, но никогда прежде не слышала, чтобы портальное заклинание пели. С бешено бьющимся сердцем я прислушивалась к голосу Ксавье. Стоя рядом с ним, на миг снова почувствовала себя его подругой, вопреки страшной цели предстоящего посещения.

Когда он приоткрыл дверь, воздух наполнил тошнотворный цветочный аромат.

Я вошла в свою уютную гостиную. На столе с утра стоял разбитый чайный сервиз, на стене висела моя старая вышивка крестиком, на диване, где я его и оставила, лежал папа. Грудь его медленно вздымалась, из нее до сих пор пробивались цветы.

С круглыми от изумления глазами Ксавье остановился перед моим папой.

– Разрази меня гром! – пробормотал Морвин. – Это и впрямь азалии!

Я стояла в шаге от него, плотно сложив руки на груди, чтобы не дрожали.