Незнакомец кивает и застёгивает пальто. Надев своё, с трудом пристраиваю «Ле Паж» во внутренний карман, – громоздкая вещь, увесистая.
Покидаем особняк (на прощание киваю Мацею, дремлющему в сторожке) и неторопливо направляемся к Вандомской площади, где среди прочих заведений есть кафе «Звезда Парижа». Приятное место, и кофе варить умеют.
Идём по тротуару, то и дело прижимаясь к стенам домов, чтобы не получить порцию грязи от проезжающих мимо карет и омнибусов. Что поделаешь! Весь день шёл дождь, превративший и без того замусоренную мостовую в настоящую клоаку. А что такое клоака, объяснять парижанам, включая недавних, вроде меня, излишне. Грязь и вонь французской столицы, увы, есть факт непреложный. И каким-то неестественным образом этот факт уживается с очарованием знаменитых магазинов модной одежды, парфюмерии, ювелирных украшений…
В кафе вечером людно, однако довольно тихо. Публика чистая, степенная, пьют умеренно, стало быть, и на крик не срываются. Заняв крохотный столик у окна, мы садимся, причём мой визави пальто снимает, а я своё лишь расстёгиваю. Не хватает, чтобы «Ле Паж» на глазах у публики вывалился из кармана.
– Слушаю вас внимательно, – говорю незнакомцу после того, как официант принимает заказ на кофе и коньяк.
– Да, конечно… Только не знаю, с чего начать.
– Начните с простого, – советую я. – Например, назовите имя.
– Войцех меня зовут. Войцех Каминский.
– Чем занимаетесь, пан Каминский?
– Двадцать лет прослужил следователем Миньской поветской прокуратуры в Мазовецком воеводстве, а недавно вышел в отставку.
Внимательно смотрю на него.
– Миньская поветская прокуратура, – повторяю задумчиво. – Солидно… А почему вышли? Возраст у вас ещё вполне служивый. С начальством не поладили?
– Напротив. Начальство против отставки возражало.
– Здоровье не в порядке?
– Да нет, грех жаловаться.
– Ну, тогда ваше здоровье. Его много не бывает. – Поднимаю рюмку с коньяком, отхлёбываю. – Значит, семейные обстоятельства?
– Какие там обстоятельства. Я человек одинокий.
Я развожу руками.
– Сдаюсь! Ну, не томите. Выкладывайте уже, почему бросили службу и уехали в Париж. Неужели решили послужить святому делу освобождения Польши от русского гнёта?
Каминский пожимает плечами.
– В каком-то смысле да, хотя и не всё так однозначно. Не знаю, поймёте ли…