От этого простого разговора мне стало еще страшнее. Ладошки и стопы похолодели и вспотели. Я чувствовала, что что-то не так. Мне еще никогда не вызывали скорую, и я боялась, что меня заберут в больницу. Никогда не любила ночевать где-то вне дома, даже в лагеря не ездила. А в больнице лежала только один раз, в детстве. Мне делали операцию, когда случился заворот кишок. Но мне тогда было девять месяцев, и я ничего не помнила.
Пока скорая ехала, папа смотрел вместе со мной телевизор и говорил, что наверняка у меня ничего серьезного, что мне сейчас поставят укольчик и все пройдет. От этих слов и от бодрого голоса отца становилось легче, тревога отступала.
Но вот дикий писк домофона раздался в квартире. Папа пошел открывать. Затаив дыхание я слушала, как он говорит:
– Здравствуйте. Вот сюда…
Молодой уставший мужчина и пухлая женщина с растрепанными волосами вошли в комнату, мне стало еще неспокойнее. Их приход словно окрасил светлый, яркий, солнечный день в серые тона и сделал происходящее по-настоящему страшным.
Врач попросил меня лечь прямо и расслабить живот. Для меня это было тяжело и больно, но я справилась.
– Что ела сегодня? – спросил он, нажимая на живот.
– Бутерброды утром. И гамбургеры с колой потом еще.
Врач кивнул. Ему стало все понятно. Он вздохнул, открыл свой чемоданчик и достал шприц.
– Сейчас сделаем укол, в течение получаса все должно пройти. Аллергии нет никакой?
Папа покачал головой.
Через некоторое время скорая уехала и я, ободренная тем, что ничего серьезного со мной не случилось и что меня не увезли в больницу, стала радостно смотреть телевизор, ожидая, когда боль стихнет.
– Так, ну я поехал тогда, – сказал папа бодро. – Мама скоро должна прийти.
Я кивнула, но потом вдруг испугалась, что живот не пройдет и нужно будет снова вызывать скорую, а папы не будет рядом.
– Не уезжай, пожалуйста, – попросила я.
– Так все ведь хорошо, чего ты боишься?
– Ну пожалуйста!
Папа посмотрел на меня, вздохнул и поставил удочки в угол. Затем подтащил ближе к дивану кресло и сел рядом с моей головой. Рука его теперь лежала на моей макушке и ласково гладила меня.
Мы вместе смотрели сериал. Папа смеялся, а я торопила минутную стрелку, чтобы лекарство поскорее подействовало и боль утихла. Но, когда прошли обещанные полчаса, легче не стало, и даже следующий час не принес облегчения.