Но врач только что-то писал на планшете около кровати, оглядывал меня быстро и уходил.
Как в дурмане, я помню момент, когда меня везли из реанимации в палату. Несмотря на боль во всем теле, я провалилась в сон.
На следующее утро врач пришел, чтобы снова осмотреть меня, и сказал:
– Старайся перекатываться с бока на бок, чтобы не было застоя в брюшной области. Пока что есть риск повторной операции.
«Повторной? Эта боль, этот ужас могут повториться? Я еле пережила, а оно может снова?» – подумала я.
В груди у меня заверещала истерика. Напряглись икры, а затем твердым и вытянутым по струнке стало все тело.
«Только не снова…»
Вдруг в палату вошла мама. Ее лицо лучилось здоровьем после прогулки на свежем воздухе и выделялось среди серости клиники и болезненных лиц пациентов.
– Девочка моя! Хорошая моя! – тихо сказала мама, садясь на стул около кровати и осторожно беря меня за руку. – Как ты? Болит?
По-прежнему погруженная в первобытный страх за свою жизнь, я была словно парализована, все мое тело было напряжено, а челюсти сжаты так, что болели зубы, поэтому я не смогла ничего ответить и только кивнула.
– Еду́ тебе пока никакую нельзя, – продолжила мама. – Что тебе принести, Верунь? Айпад, чтобы ты сериалы смотрела? Книгу? Наушники?
Все мое внимание было сосредоточено на теле. Как строгий тюремный наблюдатель, я следила за всеми движениями внутри себя, чтобы при малейшей боли позвать медсестру. Казалось, что тогда я могла ощущать даже шевеления кишечника и то, как старые клетки сменяются новыми.
– Ничего не надо, – наконец ответила я.
Мама помолчала. Мне хотелось, чтобы она ушла и не отвлекала меня от слежки за своим состоянием. Именно тогда я впервые поняла, что родители не всемогущи. И если раньше я болела легко, в полной уверенности, что мама с папой меня вылечат и защитят, то в тот период поняла, что родители не всегда смогут мне помочь и от смерти меня не спасут.
– Врач приходил уже? – спросила мама.
– Да.
– Что сказал? Я с ним еще не говорила.
– Все нормально.
– Малышка моя… – Мама наклонилась к моей руке и поцеловала костяшки пальцев.
Я заплакала.
– Что, моя малышка, что? Больно? Врача?
Я покачала головой и отвернулась к окну. Слезы текли по щекам и мочили подушку, нос забился соплями. Мама сидела со мной до тех пор, пока я не уснула.