– Подлецы, хужей печенегов эти вятичи, – вещал конопатый, себя шире гридень с оберегами на толстой шее. – Как в Киев приедут шкурами медвежьими, или другими какими, торговать, так прохода нашим поляночкам не дают, мухоморы лесные, – по примеру князя грохнул кулаком о стол и потом подул на него под смех товарищей. – Чего ржёте как козлы? Брюхатят девок почём здря, – хлопал осоловевшими глазками.
– Может, Бова, у них уд как у ведмедя громадный, – гоготал его приятель, от удовольствия притопывая ногой.
– Да уж. Ни как у тебя, Чиж, – плюнул в душу высокого худого гридня Бова, приведя в восторг десяток сидящих по соседству дружинников.
– Но-но! Полегче на поворотах.
Не обратив на Чижа внимания, продолжил:
– Но не ведмежата рождаются… Люди. Как пленим, всем уды, к лешему, повыдёргиваем.
– А зачем лешему стока? – опешил Чиж.
Народ гоготал так, что дрожали огоньки толстых свечей и масляных светильников на столах.
– Да иди ты к рыбцу под хвост, а то взъяришь меня, так самому уд выдерну, – разозлился Чиж.
– Чаво-о? Ты?
– Эй, вы там, затихли быстро, – рыкнул на гридней Свенельд. – А то раздухарились, как вятские зайцы, – развеселил князя и подошедшего с тряпкой отрока.
– Не, а чё? – сбавил гулкость баса Бова, забыв про обидную угрозу Чижа. – Намедни колдуна ихнего под Киевом ребята пымали, – оглядел друзей. – Ты, Бобёр, среди них, кажись, обретался.
– Было дело, – не стал отнекиваться белобрысый кучерявый щекастый гридень с двумя выступающими верхними зубами.
– Дальше-то чё? Ну, пымали, – проявил любопытство Чиж.
– В шкуре ведъмежьей колдунище был, – показательно отвернувшись от Чижа, продолжил сказ Бова.
– И воняло, как от струхнувшего ведмедя, – вставил Бобёр.
– Ага, Чижа напужалси, – захмыкал конопатый Бова. – Как бы тот уд ему не оторвал.
– Ведь их чё сюда присылают вятичи? – внимательно оглядел приятелей Бобёр.
– Чё?
– Копчё! – передразнил Чижа Бобёр. – Насобачились, шельмецы, словесами колдовскими влагать в наивные умы, как у Бовы, к примеру, вожделения всякие…
– Какие вожделения? – заинтересовался Бова.
– Искусы разные.
– Ну да. Чтоб девок в лесу портил, – закатился дробным смешком Чиж.
– Почирикай ещё! А девок красных, когда те грибы-ягоды собирают, эти лешие в шкурах и портят.
– Вот потому мы уже две штуки вятских зловредных волхвов в Днепре утопили. И ещё доказывают, прохиндеи, что ихний бог Семаргл выше нашего Перуна. Наш-то – громовержец, а у того облик крылатой собаки. Бог корней и растений. А Перун – бог войны и воинов, – закончил повествование Бобёр, клацнув от волнения зубами.