Вытащив из рюкзака удобную домашнюю одежду, Алиса зашла в ванную. Спать в пижаме она не собиралась, на всякий случай решив оставаться на стреме, но заваливаться в уличных джинсах на кровать тоже привычки не имела. А почистить зубы и умыться перед сном и вовсе было необходимостью.
Ванная оказалась маленькой, но функциональной. Душевая кабина, раковина и унитаз, длинный высокий шкаф в углу, в котором нашлись полотенца и всякие мыльно-рыльные принадлежности, – вот и все. Тем не менее ванная показалась Алисе очень уютной. Возможно, потому что она не была черной. Темно-синей, матовой – да, но не черной, что уже удивительно для этого дома. А вот зеркала над раковиной не было, его заменяла странная картина без стекла. И лишь немного повоевав с выключателями, Алиса вдруг обнаружила, что картина эта складывается на манер шторки, обнажая небольшое зеркало.
Нет, ты реально ненормальный.
Хотя Алиса вынуждена была признать, что Волков на первый взгляд производил странноватое впечатление, эпатажное, но ненормальным не казался.
Умывшись и переодевшись, Алиса вернулась в комнату, в которой стало уже ощутимо прохладно. Она едва успела закрыть окно, как раздался легкий стук в дверь.
– Войдите, – осторожно сказала она, не зная, чего ожидать. Кто мог к ней наведаться?
За дверью оказалась полная женщина лет пятидесяти с подносом в руках. На подносе стоял чайничек, одна чашка и что-то на тарелке, накрытой салфеткой.
– Добрый вечер! – поздоровалась женщина, широко улыбаясь и плечом открывая дверь пошире. – А я вам перекусить принесла. Ужин у нас обычно в семь, на него вы опоздали, но не ложиться же спать голодной.
Бесконечно болтая, женщина подошла к столу, плюхнула на него поднос и повернулась к Алисе. Она продолжала улыбаться, но улыбка эта Алису почему-то настораживала. Должно быть, просто пугала сама атмосфера.
– Спасибо, – выдавила Алиса, глядя то на поднос, то на женщину.
– Меня Тамарой Ильиничной звать, – представилась женщина. – Я у Леона кухней заведую.
– Алиса.
– Вот и чудненько. Ну ладно, побегу, мне надо еще заготовки к завтраку доделать, а вы кушайте, пока пирог не остыл. Я подогрела.
Послав Алисе еще одну улыбку, Тамара Ильинична поторопилась к двери, но на пороге вдруг обернулась и спросила:
– Софи вас сюда привела?
Алиса кивнула. Тамара Ильинична собиралась еще что-то сказать, но передумала. Пожелала спокойной ночи и скрылась за дверью. Алиса медленно подошла к столу, убрала салфетку. Под ней на столе обнаружился маковый рулет, политый сахарной помадкой. Алиса первым делом макнула палец в помадку, облизала. Делала так в далеком детстве, когда еще жила дома. Баба Аня, которую Алиса звала бабАня, пекла на Пасху куличи и поливала их такой помадкой. БабАня была женщиной склочной, даже вредной, но Алису любила. И пусть той иногда прилетало по рукам за такие проделки, воспоминания о помадке все равно остались теплыми.