– Вот и хорошо. Держи. – Отец снял с руки широкий толстый браслет из чередующихся кусочков кожи, дерева, кости и металла, отстегнул изнутри загнутое, короткое, в пол-ладони, лезвие и передал сыну. Рихард замешкался, глядя на руку отца. От кончиков пальцев до плеча её покрывал старый вырезанный узор из перьев – особый символ племени Феникса. Кожа под браслетом была белая, а вокруг – загорелая, как кора столетнего дерева.
– Так сколько мне там… быть? – Рихард осторожно взял лезвие, отметил его тонкость и лёгкость.
– Боги скажут, когда ты можешь уйти.
Отец обнял сына, развернул к двум скалам-близнецам, отстоявшим друг от друга в метре. В середине этих утёсов, будто пробитые насквозь колоссальным копьём, были короткие пещеры, как дырки в бусинах. Между ними застрял плоский камень, на котором Рихард должен был развести костёр. В пещерах, по поверьям, жили Фениксы.
Мальчик выдохнул, пробежался взглядом по редким, выбитым в правой скале ступеням, отмечая, как лучше поставить ногу, когда будет лезть, ощупал сумку через плечо, слегка коснулся острого лезвия, поющего в ладони, и почувствовал прилив сил.
– Возвращайся Фениксом, – напутствовал отец. И вторили ему жители деревни, чьи левые руки были покрыты изящными узорами из перьев.
Рихард закрыл глаза, в последний раз прошептал детскую молитву и упрямо пошёл вперёд, к краю поселенья, где стояли эти утёсы. Все свои двенадцать вёсен мальчик мечтал покорить каменных великанов. И вот время настало.
Шаг за шагом: схватился рукой за уступ, подтянулся, чуть передвинул ногу… Сколько же детей из его племени так же карабкались в своё время?.. Перетянул лямку, чтобы сумка перевесилась на спину, перелез через выдающийся корень ползучего дерева, забрался чуть выше. Тень упала на лицо – это край кострового камня. Он уже близко.
Поселение отсюда – маленькое, людей на улицах не видно: все разбрелись по делам, да и не принято было наблюдать за чужой инициацией. Он и сам раньше никогда не смотрел, потому что отец не велел, но обещал: «Вырастешь и сам всё узнаешь». Вырос.
Рихард в последний раз зацепился за какой-то кустик, нашарил край проёма, напрягся и втащил себя в прохладу. Восторг и усталость сменились разочарованием: короткое сквозное отверстие в три шага от входа до входа, и в другой скале точно такое же. Ничего интересного. Никаких позабытых вещиц, только несколько белых ляпок помёта.