«Как странно! – размышлял я, погружаясь в сладкую дремоту. – Всё, что я вижу сейчас, мне уже каким-то образом известно! И не только по фильмам и историческим книгам. Юнг прав: внутреннее знание, этакое коллективное бессознательное, действительно существует. Мне довелось увидеть то, что по разным причинам я забыл или отложил «на дальнюю антресоль» за ненадобностью. Выходит, я не былинка перекати-поле, а моё сознание – фрагмент общечеловеческой культуры, это круто! Я засыпа́л, украшая свои мысли словами, подхваченными, будто на лету, в дальних тайниках памяти…
11. Хуан Антонио Гомес Гонсалес де Сан-Педро…
Я проспал, вернее, пролежал в забытьи ровно сутки и проснулся только на следующее утро. Разбудило осторожное постукивание.
– Кто там? – спросил я, выдавливая звук из пересохшего горла.
– Сеньор Огюст, вас ждут к завтраку, – ответил низкий женский голос, видимо, служанки.
Голос показался мне знакомым. «Опять коллективное бессознательное?» – подумал я и вдруг вспомнил: Беренгария! Ну конечно, этот голос я слышал не далее, как вчера. Выждав небольшую паузу, я ответил и, наверное, впервые в жизни украсил речь вежливым словом благодарности:
– Благодарю, сеньора Беренгария, сейчас иду!
Вдруг сгусток крови, как вылетевший из пращи камень, сотряс моё сознание. Надежда на то, что я в бреду, обмороке, больнице – где угодно! – ещё трепетала во мне. Но теперь… Я остановился посреди комнаты, зажатый в тиски времени: идти назад – как? Вперёд – куда?
«Хватит ныть! – во мне очнулся молодцеватый Шерлок. – Да, время, в которое ты переместился, давно кануло в Лету, однако исторический взгляд на время – не единственный. И пусть ты понятия не имеешь о релятивистской механике Эйнштейна – верь, там случается и не такое! Дедукция, мой милый, дедукция!» Трепет и восторг эксперимента вновь охватили меня: фортуна велит жить на два времени!
Повторный стук прервал мои мысли и заставил поторопиться. Я оделся, тщательно оглядел себя в зеркало и вышел из комнаты.
* * *
Беренгария ждала у двери. Моё появление она приветствовала лёгким приседанием и затем, не говоря ни слова, торжественно поплыла вверх по парадной лестнице. Я улыбнулся и последовал за ней. Служанка ввела меня в знакомую залу, описанию которой я посвятил несколько восторженных строк. В центре залы за столом «а ля Гауди» сидели три человека – мужчина лет пятидесяти, красивая статная женщина неопределённого (бальзаковского!) возраста и моя несравненная Катрин. Мужчина, в котором нетрудно было распознать главу семейства, встал из-за стола и вышел мне навстречу.