Итак, я уже собрался вскочить, как услышал беззвучное злое шипение «не белки» в своей голове. Насторожился. «Что?» – спросил, замерев. «Не лезь!» – услышал ответ. «Как это не лезть? Они ж его живьём закапывать собрались!» Лиск неслышно подкрался и вцепился когтём мне в рукав. «Покажешься им, и они тебя живьём закопают! А может, и не живьём! Глянь, какие здоровые. Думаешь, ты с ними справишься?» Я аккуратно отцепил коготок от рукава пижамы. «Не помрёт! Потом откопаем. А сейчас тебе туда нельзя, они и тебя… того… Не лезь сейчас, а?» – голосок Лиски в голове стал таким жалобным, да и говорил он мне правильные вещи. «Ну уж нет!» – не согласился я с ним. – «Если подождём, можем не успеть».
И только я вознамерился выпрямиться во весь рост, чтобы объяснить двоим копателям, что я думаю о них и об их намерениях, как услышал голос… Сергея.
– Яичницу с ветчиной будешь?
Удивлённо моргнул и… Я как будто сморгнул один мир, оказавшись в другом. Перед глазами были ободранные выцветшие обои, под боком, на котором я лежал – мягкий матрац на прогнутой, почти достающей до пола сетке моей кровати. Ну, как кровати? Кроватью это сооружение можно было назвать с очень большой натяжкой. Это была панцирная сетка от старинной, ещё советской койки, местами ржавая и вытянутая настолько, что как я ни старался её натянуть, все мои потуги дали… А ничего они не дали! Так вот, эта сетка стаяла на столбиках из толстых томиков старых изданий с давно пожелтевшими страницами. Чего тут только не было: Хемингуэй, Гоголь, Герцен, Пушкин, Дюма, Шекспир, даже Ленин был… В общем, тот ещё микс. Но благодаря странной конструкции моего ложа за те два года, что я провёл в этом общежитии, я прочёл больше книг, чем за всю свою жизнь до этого.
– Ты что, спишь ещё? – вопрос Сергея вывел из ступора, в котором я оказался.
Сердце всё ещё учащённо стучало, но душу начало отпускать. Всё-таки, это был сон! Реалистичный, это да, но всё же, слава всем богам сон!
– Буду! – ответил я на первый вопрос друга, выпутываясь из одеяла, в которое я завернулся, как в кокон.
Сердце медленно успокаивалось, дыхание становилось ровнее. Сел, правой рукой протёр глаза, отгоняя остатки жуткого сна, опустил взгляд на левый рукав пижамы и замер. Появилось ощущение, что горло сжали невидимой рукой, а мышца в груди замерла окончательно и бесповоротно… Рукав был разодран в клочья.