– Как зовут этого человека? – вполголоса поинтересовался я, когда мы отошли от очередного, достойного приветствия индивида.
– Не знаю, – с легким удивлением ответил Эзерин. – Почему ты спрашиваешь?
– Мне показалось, будто вы знакомы.
– Нет, – улыбнулся он. – Мы просто плывем на одном корабле. Обычная вежливость.
Задумавшись, я стал внимательнее смотреть на пассажиров. И вскоре пришел к выводу, что вежливость Эзерина распространяется исключительно на мужчин, облаченных в подобие френчей. Остальные носили обычные пиджаки, разве что устаревшего, на мой взгляд, фасона.
Кстати, об устаревшем. Еще накануне у меня промелькнула мысль, что я, словно в фантастическом романе, мог каким-то образом провалиться в прошлое. Эту идею следовало проверить.
– Отец, – позвал я, – а какой сейчас год?
– Пять тысяч двести девятнадцатый.
От неожиданности я открыл рот. Признаться, в глубине души ожидал услышать нечто вроде «тысяча восемьсот какой-то там…» В крайнем случае, самое-самое начало тысяча девятисотых. А тут такое… Не мог же я очутиться в далеком будущем? Или мог? Но будущее, тем более, настолько отдаленное, – и пароходы?! Маловероятно. Разве что «зеленые» в прошлом окончательно победили и повернули вспять технический прогресс.
Или, может, – подумал я, – была глобальная война? Третья мировая? Это вполне могло откатить человечество назад.
– Эзе… то есть, папа, можешь рассказать мне о последней большой войне?
Эзерин, слегка нахмурившись, повернулся ко мне:
– Ты задаешь необычные вопросы, Виктор.
Я, стараясь выглядеть максимально беззаботно, пожал плечами:
– Они сами приходят в голову. Наверно потому, что мне хочется узнать как можно больше. Или я сказал что-то не то?
– Нет, пожалуй, – теперь Эзерин выглядел озадаченно. – Я удивлен тем, что ты вообще знаешь о таком. То, чем ты интересуешься, и как говоришь… Похоже, ты, словно губка, впитывал все, что слышал, когда… когда болел. Что ж, последняя большая война, говоришь? Должно быть, ты имеешь в виду…
– Дорогой, – внезапно вмешалась Росальба, – полагаешь, ему не рано знать о таком? Вдруг на Виктора это плохо подействует?
Эзерин пожал плечами:
– Незабудка, он почти взрослый. К тому же все равно узнает обо всем.
– Но позднее и постепенно, – проявила необычную настойчивость Росальба.
Меня это удивило: до сего момента она вела себя мягко и податливо, во всем соглашаясь с мужем и даже где-то теряясь на его фоне. Наблюдая за ними, у меня не возникало сомнений насчет того, кто главный в семье. Но, оказывается, Росальба вполне может спорить с Эзерином. Хотя тот еще не сказал последнего слова…