Дальнейшее развитие нового вида эмоций не идет ни в какое сравнение с этим. Личные эмоции являются основой и фундаментом всех последующих модификаций и разветвлений моральной, социальной, образной и религиозной жизни. Великие группы (1) эстетических и поэтических эмоций; (2) чувство справедливости и несправедливости, добра и зла, морального одобрения и неодобрения выбора и поведения; (3) надежды и страхи, которые привязывают нас к невидимому миру и связывают с Божественным; все они в равной степени имеют не только свои конечные корни, но и свои окончательные разработки и развитие в сфере, которая описывается, так сказать, из личных эмоций как центра, и занята тем, что мы представляем себе как разумное общество. Вся жизнь и опыт рединтегративных сил ограничены горем и радостью в нижней части и образным развитием антипатии и симпатии в верхней части их истории и эволюции. Но именно чувства, принадлежащие ко второму основному подразделению, о котором говорилось выше, я имею в виду те, что относятся к личным эмоциям и их образному развитию, вместе с действиями, к которым они, кажется, побуждают или с которыми они, кажется, связаны, являются более конкретными или, по крайней мере, подразумеваются, когда говорят о человеческой природе. Именно они содержат в себе различия, которые характерны именно для человечества, поднимаясь над уровнем чувств и действий, общих для человека с высшими животными. Это всего лишь грубое представление, согласно которому различия человеческой природы находятся исключительно в распоряжении Разума, без учета того, что это разум, информированный высшими формами образных эмоций. Поэтому я не хочу и, очевидно, не могу подразумевать, что эти эмоции и их развитие когда-либо действуют в той изоляции, в которой мы сейчас рассматриваем их для целей анализа. Рединтеграция – это не процесс, который протекает в изоляции от других органических процессов телесной системы, но всегда находится в зависимости и взаимодействии с процессами, вытекающими из телесных потребностей и тенденций, которые проявляются в сознании в виде ощущаемых аппетитов и желаний, таких как потребность в пище, тепле, половом акте и активации органов в целом, а также с процессами специальных органов чувств, которые приносят нам представления от внешних объектов. Тем не менее именно в рединтеграции или жизни мозга берет начало специфически человеческий опыт; и именно особым видам некоторых чувств, которые имеют свое место в мозге, и внутримозговым реакциям, от которых зависит игра этих чувств, обязана специфическая природа этого опыта. Мы не в большей степени можем понять специфическую природу ни конечных чувств, ни возникающего опыта, взятых отдельно от мозговых процессов, от которых зависит их существование и их комбинации, чем мы можем понять специфическую природу чувственных представлений. И то, и другое – конечные факты, или основания, опыта. Мы не можем сказать, почему такие специфические эмоции, как любовь или гнев, являются такими, какими они являются, так же как мы можем сказать, почему существуют такие специфические ощущения, как свет или звук. Мы можем назвать реальные условия их возникновения, но не можем указать причину их специфической природы. И здесь мы снова видим огромную важность того глубокого различия между природой и генезисом, которое было впервые приведено в ясное сознание гением Платона и которое я принял в качестве одного из кардинальных принципов философского метода как в настоящих, так и во всех моих прежних работах.