«Жду тебя на остановке», – высветилось на часах. Скоро она выйдет к нему, поцелует. Он возьмёт её за руку, и они пойдут по улочкам вдоль старинных домов, разговаривая и молча. Впереди у них переменчивый апрель и зеленеющий, цветущий май, когда она будет останавливаться у каждой сирени, яблони или вишни, чтобы зарыться в цветы и вдыхать аромат. А пока он прячет сцепленные руки в свой карман, и они идут дальше и дальше.
Морщусь от острого запаха масла – холсты как будто только сегодня с мольбертов сняли. Однако тёмно- и светло-серые тона картин, изображённые на них полустёршиеся от времени лица никак не ассоциируются со свежестью. Или чем-то положительным. Холод и суровость, мрачность и покинутость – людям с повышенной тревожностью или в подавленном состоянии на эту выставку лучше не ходить. Художник постарался.
Останавливаюсь у одной из картин: одинокая безликая фигура стоит в снегу в окружении бетонных домов. Человек застыл на месте. Может, он не знает, куда идти? Заблудился? Пятиэтажки глухи к его проблемам и только равнодушно смотрят чёрными квадратами окон. А ветер усиливается, поднимая снежную пыль и ворочая её в воздухе. А человек всё стоит и стоит, всеми забытый.
Или он сам всех забыл?
Из окна на мужчину, сидящего напротив меня, падает свет. Долгожданный тёплый свет мартовского солнца – в прошлом году Катя всё свободное от уроков время проводила на улице, впитывая его мягкой детской кожей. А этот человек, мой пациент, безучастен к расцветающей по ту сторону стекла весне. Она для него буквально ничего не значит. Если глаза моей дочери застил мрак от внезапного удара, то у мужчины в кресле мрак в голове.