– Чего ты, Гриша, ему тут политзанятия проводить собрался?! – возмутился Чурзин. – Не отвлекайте человека! Давай, Ваня, дальше рассказывай!
– Но надо прямо сказать: что румыны, что итальяшки – вояки так себе, – продолжил Иван, – чуть придавишь, сразу драпают или в плен сдаются. Тогда, в декабре сорок второго и в январе этого года, морозы как раз стояли недетские – за сорок градусов зашкаливало. Смотришь на этих пленных вояк, и самому еще холодней становится. Ста-а-а-ят «герои», сопли до подбородка висят, сгорбились, как деды столетние, поверх своих шинелей барахло бабское напялили – тьфу, смотреть противно. А вот немцы – нет! Те совсем другие. И воюют грамотно, да и дисциплина у фашиста – будь здоров! Ну, мы этим тоже наваляли. Сводки информбюро, наверное, слышали? Триста тысяч фашистов тогда в окружение попало!
– Слышали, слышали, – загудела толпа.
– Вот здесь я свою первую награду и получил, – с гордостью высказался фронтовик, покосившись на свою медаль. – Потом наш Донской фронт, правда, расформировали и перебросили нас по железной дороге под Ольшанку (село такое есть в Курской области), да и фронт у нас стал называться не Донской, а Центральный. А вот здесь, братцы… нам и с венграми повоевать пришлось, – прицыкнул языком Иван, – эти своим «героизмом» от румын да итальянцев особо тоже не отличались, но зато зверствами над мирным населением «прославились». Так мы с ними и не церемонились! Был приказ… венгров в плен не брать! А приказы в армии не обсуждают… Приказ есть приказ! – нахмурив брови, гордо произнес Иван и в знак подтверждения своих слов жестко, как отрезал, махнул рукой: – Так наши хлопцы на месте этих гадов и кончали.
– Правильно! А чего с ними церемониться? – поддержал кто-то слова раненого бойца.
– Конечно! Так и надо этим гадам. Пусть знают, как издеваться над мирным населением… – загудела толпа.
– Ну ладно, ладно… Не мешайте слушать, – остановил возмущенных Чурзин. – Давай, Ваня, дальше рассказывай.
Иван плюнул на огарок своей самокрутки, затушил ее носком ботинка и, перекинув ногу на ногу, продолжил:
– Да… повоевать нам здесь пришлось нелегко. Как раз март – весна началась, а мы в валенках: днем все тает, промокнешь насквозь от мокрого снега и пота, а в ночь – вот он тебе и морозец… Туговато было, конечно, нечего сказать. А в апреле, это когда уже потеплело, мы как раз в обороне стояли, тут-то меня и зацепило, мать бы его… – выругался Иван. – Так с тех пор по госпиталям и мотаюсь. Братишка! – повернувшись, обратился он к Дружинину: – Ежели не жалко, сыпани еще малость своего самосаду. Больно он у тебя хороший – ядреный! – засмеялся Иван.