– Ой… – тут же вскрикнул Зябликов, хватаясь за правый глаз. Из-под ладони потекла струйка крови.
– Что с тобой? – повернулся к нему Анатолий, пытаясь убрать в сторону его руки, которыми он зажимал рану.
– Сука… – матерился Никифор, мотая головой.
– Дай я посмотрю, что там у тебя, – торопился Дружинин, вытаскивая из кармана товарища перевязочный пакет. С трудом он успокоил раненого, и, когда Зябликов наконец убрал руки, Анатолий увидел на его лице вместо глаза зияющую рану. Сердце сжалось от боли.
– Что там? Глаз выбило, да? – требовал ответа Никифор. – Чего ты молчишь? Я им ничего не вижу! – негодовал его товарищ, морщась от боли. Невольно Зябликов руками пытался нащупать глаз, чтобы определить степень ранения, мешая Дружинину наложить ему повязку.
– Да не дергайся ты, дай я тебя спокойно перебинтую, – настаивал Анатолий, делая перевязку. Трудно было подобрать слова, чтобы как-то поддержать напарника. – Я не думаю, что тут что-то серьезное, просто кровью все затекло, вот глаз и не видит, – успокаивал его Дружинин, понимая, что глаз Никифор потерял навсегда. После перевязки Зябликов несколько успокоился и, казалось, уже смирился с тем, что произошло.
– В медсанбат тебе надо, Никифор, – заботливо порекомендовал Анатолий, заправляя повязку на его голове, – не дай бог, заражение начнется. С этим шутить не стоит.
– Да, надо идти, – невесело согласился Зябликов и с какой-то необыкновенной тоской посмотрел на Анатолия здоровым глазом. – На-ка вот, Толя, возьми себе на память, – предложил вдруг Никифор. Он расстегнул ремень и стал снимать с него обрезанный чехол для четырехгранного штыка. – Сам штык вóткнут под нулевой провод там, у телефонного аппарата, – поникшим голосом произнес Зябликов.
– Ладно тебе, Никифор. Он еще тебе самому пригодится, – пытался из вежливости отказаться Анатолий, – подлечишься в госпитале и вернешься. Чего ты сразу отчаиваешься и раздаешь нужные тебе вещи?
– Нет, Толя, комиссуют меня. Если бы левый, а то правый глаз выбило. Вряд ли я вернусь теперь на передовую. Бери… тебе он больше пригодится, чем мне, – настаивал Никифор, протягивая кожаный чехол. – Представляешь… а я у того связиста даже имени не спросил, – с сожалением произнес он.
После дежурных фраз и невеселых прощаний Никифор отправился в медсанбат. Только теперь Анатолий понял, что друг спас его от ранения или, хуже того, от смерти. Не попроси Никифор подвинуться, осколок принадлежал бы ему. По телу вновь пробежала легкая дрожь.