Верещагин не замолкал на протяжении всего вечера. Он разговаривал обо всём, о чём только можно было, а более всего, конечно же, сплетничал. Эта черта была с ним неразлучна, и, хоть Александр и привык к ней, Верещагин смог утомить даже и его. Когда он понял, что Ветринскому не то чтобы скучно, а даже противно его слушать, он подметил трёх дам, тотчас подошёл к ним, отрекомендовался и завёл привычную для себя пустую речь. Жадов посмотрел на эту выходку Верещагина и пробубнил себе что-то под нос. Варвара переводила свой кроткий взгляд то на Жадова, то на Александра и тихо посмеивалась тем смехом душевного счастья, что пуще всего любит тишину и от которого человек испытывает высшее удовольствие, только когда этот самый смех никому не заметен. Ветринский был особенно задумчив; никогда на балах не был он так уныл, как сегодня. Вдруг что-то кольнуло его в сердце, и в голове его пронеслась мысль: «Да что я делаю!» Он встал из-за стола, предупредив, однако, что скоро вернётся.
Вышел в сад, облокотился на перила и поник. – «Да ведь я же хотел всё это оставить! Что же я, в самом деле?.. неужели не под силу мне это? А впрочем, и зачем?.. Что же в этом дурного. Здесь все танцуют, все без умолку голосят, и ничего! Да я ведь всю жизнь прожил так, и никого не стыжусь, и упрекнуть меня не в чем! Нужно вернуться». Но он не спешил никуда уходить. – «Да и что я был бы без такой жизни? чем бы жил?» И ему вспомнилось, чем он жил. Ему вспомнились его кокетство, мечты и пустые обещания, его нынешнее и прежнее чувство. И самому ему стало противно. Он задумался о Лизе. – «Но разве ж виноват я в этом? Виноват ли, что не люблю?..»
– Ах, вот вы где! – раздался знакомый Александру голос. Он поднял голову и увидел перед собой Лизу.
– Что же, и не стыдно вам видеть меня?
Александр едва мог слышать её отчётливо. Было трудно поверить, что вот только он вспомнил о Лизаньке, как она уже сама стоит перед ним.
– Я видела её. Видела! Что, она лучше? Намного ли? – напирала Верховцева. С самого дня, как Александр оставил её, в ней копилась злоба, которую она была готова излить сразу же, как встретит его.
– Я и сам не рад, что так вышло, – вполголоса отвечал Ветринский.
– Вы говорили, что любите меня, обещали жениться.
– Я не врал: я действительно любил…
– Отчего же сбежали? Плохо вам было? Чем-то вам не угодили?