есть «бремя белых» и «бремя сильных»,
есть тысячи их имен,
но имя одно у бремени слабых, у тех, кто не носит знамен,
кому и хайвэй – гребеня-ухабы
и стужа – в плюс двадцать пять.
тех, кем никто никогда не стал бы, когда бы мог выбирать.
ошибка набора, сгоревший пиксель, кромка битого льда,
слабые пальцы, «ну извините», в венах вода, вода,
и вместо голоса – хриплый шепот
(им и детский пломбир – мышьяк!)
и тоскливые лица, и вечный ропот,
звучащий примерно так:
«ну да, ну да, я урод, я лузер, вы сами там как-нибудь.
мне б шаром бильярдным скатиться в лузу,
забыться, пропасть, уснуть,
в какой-нибудь бремен там или гаммельн,
чтоб обрести покой
отполированною ногами плиткою мостовой…»
но выхода нет, не вжимайся в плинтус,
тебе уже не спастись.
твое имя в списке пронзает стилус.
добро пожаловать в жизнь.
ну же. давай. улыбнись губою, прокушенной до крови.
все хорошо. все могло быть хуже.
ну же.
вставай. живи.