Это обстоятельство является источником одновременно и ценности, и трудности самоанализа в нравственном поведении. Чтобы правильно судить о прошлом и подготовиться к правильному руководству будущими поступками, мы должны отличать просто умозрительные причины и просто кажущиеся мотивы от тех, которые действительно представляют собой движущие силы, которые были, есть или будут действительно действующими, а для этого необходимо довести анализ наших собственных мотивов и причин до самой дальней точки, насколько это возможно, с помощью самоанализа. Мало найдется моралистов, которые не признают как важность, так и трудность самоанализа, хотя, как и любая другая необходимая задача, он может вызвать злоупотребления при выполнении.
§3. Критерий предпочтительности совести
Итак, предмет был раскрыт в его основных чертах и подразделениях, и теперь возникает действительно центральный и решающий вопрос этики, а именно вопрос о критерии предпочтительности в актах выбора, который мы до сих пор видели лишь частичным и несовершенным взглядом. Этики, а именно вопрос о критерии предпочтительности в актах выбора, о котором мы до сих пор имели лишь частичное и несовершенное представление. В процессе самосознательного сравнения причин, по которым мы приходим к какому-либо конкретному решению и принимаем какой-либо конкретный конец, который, являясь завершением одного волевого акта и началом другого, может положить начало или продолжить связанную линию поведения, существует ли какой-либо один вид причины, который обязательно или во всех без исключения случаях определяет – не выбор, который мы действительно делаем между альтернативными желаниями, а суждение, которое мы выносим об этом выборе, как о хорошем или плохом, правильном или неправильном? Если да, то этот единственный вид разума и есть тот Критерий, который мы ищем, а суждения, определяемые этим единственным видом разума, являются источником и истоком идей морального добра и зла, в строгом и правильном смысле этих слов.
Следует предположить, что практические суждения, то есть суждения об альтернативных действиях как действиях, всегда являются суждениями об этих действиях как хороших или плохих, правильных или неправильных, вообще; в отличие от суждений о противоположных представлениях относительно других вопросов факта, которые оцениваются по их соответствию или содействию определенному виду блага, а именно истине факта. Ибо в этих суждениях об альтернативных действиях как таковых мы всегда начинаем с идеи о том, что одно действие лучше или хуже другого; поскольку сам факт того, что они различны, как и альтернативные действия, предполагает эту идею предпочтительности. Если, однако, мы не можем обнаружить никаких оснований для того, чтобы считать какую-либо альтернативу лучше или хуже другой, наше суждение не перестает быть суждением о предпочтительности, но становится суждением о равенстве действий с точки зрения предпочтительности, то есть об их безразличии (насколько мы можем судить) в отношении того, хороши они или плохи, правильны или неправильны. Иными словами, суждения о безразличии основаны на причинах, в том числе и на той единственной, которая называется критерием, в той же мере, что и суждения, утверждающие большую предпочтительность одного действия по сравнению с другим.