Согласно фабулы сочинения, мне, как, впрочем, и повествователю Ниймат-ходжа, как хорошо знавших примерных прототипа личности профессора, незачем было выдумать персонаж, не зачем было наделять его по своему желанию теми или иными качествами. Вот он перед ними – профессор Каракулов. Что касается дервиша Захида – это, разумеется вымышленный, несколько гротескный, персонаж, служащий для более рельефной обрисовке противостоящего ему ученому в осмыслении истины.
Как уже говорилось, наблюдая за этими двумя личностями, у меня в голове промелькнула мысль как-то описать их тернистый путь поиска истины. Две личности – два мира, две судьбы – два мировоззрения и при этом одна Вселенная и одна истина. Возможно ли одна истина на двоих? А с другой стороны, под силу ли повествователю в лице Ниймат-ходжи осмыслить и описать миры и судьбы этих личностей? По замыслу книги повествователь «двуязычен», ибо, диалект его отражает принадлежность, как миру религии, так и научному миру.
Подтекст повести – ученый и дервиш: два человека – два мира; две судьбы – два мироощущения; два феномена – две правды; два круга – два суждения; два замысла – два воплощения; две жизни – две истины. В этом аспекте, наверное, нельзя было изображать личности профессора Каракулова и дервиша Захида бледной тенью на фоне проблемы поиска истины, осмысления своей судьбы и призвания, а нужно было приоткрыть дверь в их познавательный, интеллектуальный, мировоззренческой мир.
Ученые различных отраслей, их многочисленные диалоги, почти протокольные обсуждения на научных форумах и собраниях – это не столько фабульные элементы данной книги, сколько своеобразная технология «продвижения» в умах и сердцах проблем поиска истины, Бога и самого себя в этом мире.
Заранее согласен со всеми замечаниями читателя, во-первых, по поводу «мозаичности» в изложении материала, а во-вторых, по поводу того, что пришлось соединить социально-психологические мотивы с социально-философскими при помощи надуманных ситуаций. Для их отражения одинаково пригодными оказались сюжеты хроникальные и концентрические, ибо, речь идет о более глубоких мотивировок, в виде два строения – два обители; два человека – два мира; две судьбы – два мироощущения; два феномена – две правды; два круга – два суждения; два замысла – два воплощения; две жизни – две истины. Уверяю, что все это мною предпринято лишь во имя раскрутки интересной научной проблемы – осмысление векторов эволюции природы человека. Допускаю, что сюжет книги получился «разрисованным», но, однозначно, в нем нет бытовой приземленности.