– Они перевозят какие-то сокровища? – спросил Друз, провожая взглядом одну из них.
– В каком-то смысле – да, – подумав, с улыбкой ответила Ипомея. – Сидящие внутри сами себе такие сокровища, что только так перевозить себя и позволяют.
Хватало на дороге и пешеходов разных мастей. Друзу удалось увидеть и людей, и гномов, и говорящих зверей – одетых не хуже прочих. Друзу мало доводилось видеть обычных животных, но из рассказов феи он знал, что у всех этих прямоходящих незнакомцев есть младшие собратья – четвероногие, не говорящие и не такие разумные.
Ещё фея показывала Друзу на заплечные мешки и рюкзаки, в которых пешеходы несли свои пожитки. Она рассказывала ему о путешественниках и их дорожной жизни.
– Их часто заносит в Одонату, так что я их много перевидала. Кто-то путешествует с какими-нибудь целями, а кто-то – просто потому, что ему это нравится.
Хотя Друз ещё никогда не уходил от своего дома дальше, чем на прогулку по лесу, у него возникло чувство, что он вполне мог бы быть из тех, кому для путешествия не нужно никакой причины.
Однажды, когда Друз в очередной раз вылез на уступ, снаружи оказалось намного холоднее обычного. Дул зябкий ветерок, а по небу стремительно пролетали облака. До сих пор он видел лишь их неспешное странствие, и он долго глядел на их сегодняшний стремительный полёт.
Ему пришлось изрядно подождать, прежде чем Ипомея появилась среди деревьев. Друзу показалось, что полёт давался ей тяжелее обычного, а лицо было какое-то усталое и недовольное.
– Привет! Что это с тобой?
– Здравствуй, Друз… как-то холодно сегодня, вот и мне нехорошо. Можно я зайду в пещеру, чтобы не сидеть на ветру?
Друз согласился. Фея зашла внутрь тоннеля, сразу озарив его мрак своим светом, нашла тихий уголок, куда ветер не доставал, и со вздохом уселась на пол.
– Вот и закончилось лето, – пожаловалась она Друзу, – похоже, скоро будет пора засыпать.
Друз помнил про странную особенность фей – спать, когда в мире слишком холодно, но почему-то ему на душе стало тревожно. Он очень сдружился с Ипомеей, и её уход на сон означал для него долгое расставание. До сих пор гоблинёнку ни с кем не приходилось надолго прощаться, и новое чувство тяжким грузом повисло у него на сердце. Ипомея заметила его грусть и погладила его по жёстким как проволока волосам.