Писала нам Маша очень редко, намного реже, чем ее мать. Потом, как-то под Новый год, наверно, около десяти лет прошло, как они там обосновались, – она прислала нам кофе. Только кофе был каким-то необычным. Во-первых, большая настоящая бразильская банка, наверно, литра на полтора – два, где написано все не по-нашему, во-вторых, внутри еще упаковано в пакет из фольги, и наконец, самое главное: кофе этот имел какой-то непонятный вкус, и цвет был каким-то серо-черным.
Поначалу мы подумали, что это растворимый, но он не растворялся. Посоветовались в магазине, где нам подсказали, что это, скорее всего, молотый или молотый с какими-то добавками. Когда начали варить и класть побольше сахару, то все равно сохранялся противный, горько-дымный вкус. Ну, за полгода мы эту банку потихоньку допили. Я, тайком от Лизки, это кофе запивал стопкой водки, чтобы не мутило. Соседей всех угощали, старались давать им побольше, объясняли, как готовить. Это ведь престиж. Кофе из самой Бразилии!
Только мы допили, вымыли банку – ее мы решили оставить на память… Так вот, только мы допили этот кофе, как через два дня Машка дозвонилась до соседей и сказала… Лучше б она этого не говорила, сучка драная, лучше б она ковырялась там, в своей паршивой Америке…
2.
В Южную Америку я уехала в самом конце восьмидесятых. Продала все, что можно было продать. Взяла дочь, мать и уехала. Хорошее знание португальского помогало не только выжить, но и работать по профессии, получая приличный доход.
Климат для матери, в отличие от меня с дочкой, оказался тяжелым. Она часто болела, грустила о родине, о родственниках и подружках. Позднее, когда скопила денег, приобрела жилье поближе к морю, где посвежее, подальше от центра города, но это маме не помогло. От кондиционеров она часто простывала. Проблемы с суставами, а потом и с сердцем у матери нарастали, о возврате в Россию уже не могло быть и речи. Консультации хороших врачей, лекарства, выписанные из Северной Америки, ей не помогали, и спустя несколько лет, во время очередного обострения, мама умерла.
Последние три года мать постоянно говорила, что хочет быть похороненной на родине. Написала даже завещание с этим единственным пожеланием. Перевезти гроб с телом в те годы было невозможно. Маму кремировали. Прах я упаковала и отправила маминому брату с просьбой захоронить его в их родной деревне. На мою телеграмму о смерти мамы никто из родных почему-то не ответил. В то время почта работала плохо, а я была сильно загружена работой, личными делами и как-то не обратила на это внимания.