Совдетство. Узник пятого волнореза - страница 9

Шрифт
Интервал


– Гагра! – мечтательно вздохнула тетя Валя, глядя в окно.

– «О море в Гаграх, о пальмы в Гаграх! – пропел Башашкин. – Кто побывал, то не забудет никогда!..» Да здравствует отдых и вечная музыка!

Впереди нас ждало ласковое море, три с половиной недели южного счастья, не считая день приезда и день отъезда. У дяди Юры как военнослужащего отпуск тридцать суток и билеты бесплатные. А тете Вале в Главторфе за сверхурочную работу в выходные дни дали отгулы. Мы возвратимся в Москву только 31 августа, в воскресенье, а 1 сентября мне уже в школу. Надо загореть так, чтобы выглядеть самым черным в классе. Это вопрос принципа!

Батурины начали суетливо собираться, заранее готовя вещи на вынос. Страх забыть что-нибудь в купе присущ всем пассажирам, но у тети Вали он превратился в манию. Однажды, когда Башашкин еще сильно выпивал и в Новом Афоне его иногда вытаскивали из поезда вместе с багажом, мы забыли под сиденьем рюкзак со старой, прошлогодней, картошкой, которая вернулась в Москву, там полежала в камере забытых вещей, а потом с помощью жены Ашота Эммы, служившей проводницей, была все-таки доставлена в Новый Афон. Клубни проросли и напоминали оленьи головы с белыми рогами, я играл ветвистыми корнеплодами в «Бэмби». Эту книжку Лида читала мне четыре раза, мы вместе плакали над бедами осиротевшего олененка, а Тимофеич злился, считая, что она растит из меня «неженку» и «рыдальца».

– Юраша, переоденься и приготовь свои пожитки! – приказала тетя Валя.

Я подчинился, спрыгнул вниз и нагнулся: в нише под нижней полкой лежал мой фибровый чемоданчик, а в глубине, у самой стены, ждали своего часа завернутые в несколько газетных слоев две пики для подводной охоты, одна моя, вторая – подарок Ларику. Я выдвинул чемодан, откинул крышку и, поколебавшись, достал абстрактную рубашку, которую маман мне купила еще в прошлом году в «Детском мире». Сначала обновка казалась нелепой, я даже не взял ее тогда с собой на юг, а теперь она стала мне нравиться: веселенькая, как говорит бабушка Аня. Но я из нее почти вырос – еле в штаны заправляется. Стараясь не помять волосы, я надел через голову ковбойку, а потом влез в зеленые техасы, они тоже за год стали мне коротковаты.

– Ты чего так вырядился? – удивился Башашкин.

– Чтобы не мялись, – объяснил я и спохватился: на торце чемодана все еще белела бумажка с надписью: