, которая ознаменовала собой радикальное изменение восприятия, став первой попыткой – и я продолжаю над этим работать и по сей день – интегрировать объяснение права с объяснением нормативности в целом, взяв за основу этих объяснений концепцию практического разума. В настоящей работе сделан важный шаг в сторону такого комплексного подхода – в ней вводится анализ практического авторитета, целиком основанный на характере порождаемых им причин для действий. Этот анализ создал фундамент для рассмотрения этой темы в книге «Мораль свободы»
[3] и в последующих трудах, а также в некоторых моих статьях по политической философии, вошедших в этот и другие сборники.
Поскольку «Авторитет права» так тесно связан с более ранними и более поздними работами, попытка их актуализации представляется неуместной. То, что было опубликовано в 1979 году, остается нетронутым, я лишь привел технические аспекты представления материала в соответствие с современными стандартами. Однако в этот сборник вошли два эссе (напечатанные как приложения в конце сборника, для того чтобы сохранить изначальную нумерацию страниц), тематика которых перекликается с освещаемым здесь материалом.
Прогресс в философии может происходить по-разному, а может и не происходить. Он невозможен, когда встают новые философские вопросы или, что бывает чаще, когда старые проблемы принимают другие очертания, если оказывается, что они увязаны с другими, зачастую новыми, аспектами науки и культуры. Но, учитывая эту потребность, потребность философии в самообновлении и исследовании того, как различные аспекты нашего понимания мира преобразуются в свете научных открытий и культурных изменений, потребность, благодаря которой философия остается вечно молодой, все же в ней сохраняются возможности для прогресса, и такой прогресс нередко является результатом более пристального внимания к философскому труду, который кажется перспективным.
Вряд ли стоит искать глубокий смысл в готовности многих философов в тот или иной момент времени принимать какие-то вещи на веру или в их желании подвергнуть некоторые концепции или доктрины более глубокой проверке или исследованию. Во многом это вопрос скоротечной моды, реакции на факторы, не имеющие отношения к философии. Но иногда авторы действительно погружаются в тот или иной вопрос, и их вклад за относительно короткий промежуток времени углубляет наше понимание концепций, проблем и доктрин, что зачастую приводит к едва уловимым метаморфозам через последовательные уточнения. Как мне кажется, спор между так называемыми правовыми позитивистами и их противниками пережил такую метаморфозу, будучи подвергнут тщательному рассмотрению, и в результате философия права только выиграла. В третьем эссе, вошедшем в настоящий сборник, и менее явным образом в других его частях я внес свою лепту в это критическое рассмотрение, попытавшись отделить различные тезисы, часто связываемые с правовым позитивизмом, которые казались мне ложными, от тезиса, также связываемого с правовым позитивизмом, который представлялся убедительным. Естественно было предложить идентифицировать правовой позитивизм с тем, что в этой традиции есть правдивого, а не с ошибками, которые часто допускали авторы этого направления. Нет нужды говорить, что это не положило конец спору, – после этого различные авторы выступали с разными дополнительными предположениями и уточнениями, многие из которых мне кажутся неправильными, но некоторые – ценными.