.
– Может, ещё обойдётся, – начала было Алла Сергеевна, но Татьяна Леонидовна резко её осадила:
– На её место уж другого назначили. Я у Катюши в бумагах сейчас видела. Какой-то Королёв Ф.Э.
– О, мужчина! – оживилась Алла Сергеевна. – И фамилия такая звучная. Ф.Э. Может, Феликс Эдмундович?
– Или Фёдор Эрнестович, – подхватила Людмила Николаевна и тут же махнула рукой. – Да, впрочем, неважно. Лишь бы руководитель хороший был. Не шишка из департамента, а учитель. Чтобы знал внутренние проблемы школы, за учёбу ратовал, а не за пляски с песнями. А то понаберут менеджеров, которые вообще ничего в педагогике не смыслят. Им только результаты подавай. Да, проекты, проекты чёртовы…
Татьяна Леонидовна пожала плечами и уставилась на тёмно-коричневую дверь. Но не на ту, что вела в коридор, а на другую, за которой находился кабинет завучей. Там послышались возня и тоненькие всхлипы. В кабинете сидела Лариса Ивановна. Мягкая, добрая женщина. Не чета Ольге Сергеевне, но отчего-то её лучшая подруга. Лариса Ивановна славилась тем, что могла договориться с любым. Терпение у неё было безграничное. За девять с половиной лет работы в школе я ни разу не слышала, чтобы она повысила голос. Всегда спокойная, всегда уравновешенная. А как она умела втюхивать часы. Ласково так, по-доброму. Я и не поняла, как в сентябре у меня лишний класс появился. «Ну, надо, Маргарита Игоревна, надо… Хорошие дети, умные. Без Вас пропадут», – шептала она мне в завучевской за чашкой зелёного чая. А я что? Я, естественно, взяла. Надо значит надо.
И не было бы цены Ларисе Ивановне, не будь она катастрофической растяпой. То два класса в один кабинет засунет, то учителю урок не поставит, а детям наоборот влепит, то про родительское собрание забудет, то документы по индивидуальщикам потеряет. В плане организованности Лариса Сергеевна была ещё той чудачкой, но за доброе отношение к людям ей многое прощалось. Многое, но не всё, и особенно за этим следила Татьяна Леонидовна. Та исподтишка выживала Ларису Сергеевну. Уж второй год как. Тихонечко так. Как змея. По-подлому. Незаметно, словно диверсант: «Ох, Лариса Ивановна то. Ох, Лариса Ивановна это. Ох, Лариса Ивановна не справляется». И всегда приводила в пример тех, кто, по её мнению, более организован и расторопен. Я ей не верила, потому как то и дело читала в чёрных глазах: «А я-то всё равно лучше буду! Уж у меня-то всё по полочкам ляжет».