Вальтер был легкой жертвой. Вокруг было пусто. Никто не пришел бы ему на помощь. Всего пара заметных движений, и полиции придется расследовать еще одно хладнокровное убийство.
– Вы лжете…
Продолжая стоять на своем, он наивно полагал, что пистолет защитит. Будь перед ним кто-то другой, возможно. Однако мне ничего не стоило развеять заблуждение. Стремительный шаг и все закончится, толком не начавшись, и ни рейхсфюрер, ни сам Господь не спасут. Однако…
– Возможно, вы правы, – с все с той же ироничной улыбкой ответила я, – но представьте, – жестом указала на пистолет, – что, если, по чистой случайности, промахнетесь? Покушение на генерала дорого обойдется…
Вальтер помрачнел. Неважно, кто спровоцировал конфликт, мы оба прекрасно понимали, на кого ляжет вина. Узнав об инциденте, шеф расценит его действия как умышленное препятствование правосудию, а зная рейхсфюрера, которому лишний скандал ни к чему, участь капитана незавидна.
– Вы правы, – он опустил пистолет, – моя жизнь в ваших руках.
С самого начала Вальтеру суждено было занять место побежденного. Смирившись, он опустил голову. Готовый к последствиям, не пытался оказать даже малейшего сопротивления. Подойдя ближе, я присела на корточки перед ним. Потянувшись в карман, достала платок.
– Возьмите, – протянув, указала на следы крови.
– Не стоит, – он поспешил отстраниться, – я в…
– Не шевелитесь. Я не причиню зла.
Вальтер оказался на редкость «везучим». Несмотря на удар и падение, отделался лишь незначительным ущербом. Закончив осмотр и встав, я протянула руку.
– Простите, – он виновато поднял взгляд. – Я не думал, когда пытался угрожать вам. Как могу загладить свою вину?
– Забудьте об этом, – я отмахнулась. – Сегодня закрою глаза на случившееся, но впредь хорошо подумайте, стоит ли рисковать, – указала на медаль, висевшую на груди. – Кто знает, чем это обернется в следующий раз.
Вальтер промолчал. Сказать ему было нечего. В тот вечер повезло. Дерзость, проявленная к вышестоящему лицу, обошлась лишь в пару ушибов и ссадин, тогда как любого другого подобные действия привели, в лучшем случае к увольнению с позором, в худшем – приговору военного суда, которому безразличны заслуги и привилегии.
***
Лучи утреннего солнца пробивались через плотные шторы, погружая спальню в приятную полутьму. Вставать абсолютно не хотелось. Зажмурившись и обхватив руками, я уткнулась лицом в подушку.