Себастьян заменил Марии и Феликсу отца, стал близок мне. Я хотела защитить их, запомнить как можно больше веселых и грустных моментов. Они были семьей, самым дорогим в жизни.
Невзирая на политику и опасную работу, нравилась служба, элегантная военная форма, быть генералом департамента имперской безопасности и служить под началом своевольного и непреклонного шефа. Даже на нюрнбергском трибунале он до последнего вел себя вызывающе, кидая вызов красному террору.
В отличие от других, воспринимающих мир как жестокое и мрачное место, наполненное невзгодами и печалями, я любила его, свой город, страну, пусть вставшую на неверный путь. Нельзя было позволить уничтожить это.
Поглощенная мыслями, я не заметила, как дошла до городского парка. Окруженная деревьями, не успевшими сбросить листву, вдоль аллеи вела узкая дорожка. В середине, на деревянной лавочке, освещаемой приглушенным светом фонаря, сидел молодой патрульный. Закинув ногу на ногу, сжимая в руках карандаш и блокнот, он был увлечен рисованием.
В поздние часы патрули не были редкостью. Невзирая, что Германия давно вышла из нищеты и экономического кризиса, ее столицу нельзя было назвать безопасным и уютным местом.
В условиях бушующей войны, дефицита продовольствия и товаров первой необходимости, криминальные группировки вели ожесточенную борьбу за различные области города. Тщательно оберегая свою территорию от незваных гостей, они, нещадно убивали как врагов, так и более мелких конкурентов. Не брезговали пополнять список и полицейскими.
В те непростые годы, департамент юстиции был начеку. Оставшись в городе, берлинские следователи и детективы вели свою войну.
Стычки, драки и убийства блюстителей правопорядка были на то время обычной практикой. Изменить ее не могли ни действия правительства в лице рейхсфюрера и начальника полиции, ни попытки самих горожан, которым надоело жить в страхе.
Используя проверенный метод запугивания, бандиты устанавливали свои законы. Заходя на порог дома очередного должника или вставшего на пути, без лишних слов выносили дверь с петель. Не заботясь о последствиях, переходили к избиению хозяев, попутно устраивая погром и забирая все самое ценное.
Так продолжалось до тех пор, пока правительство не приняло решение усилить патрули, позволив полиции принимать всех желающих на свое усмотрение.