Для Милалики эти конфорки не представляли ничего странного – в её родной веси, да и в селениях староверов, по соседству, ни одна печь не обходилась без них. Но вот для Виктории данное усовершенствование печи было не просто в новинку, а в диковинку. Поэтому она обычно с опаской смотрела на то, как Милалика орудует ухватами и горшками, перемещая их по печке, словно шахматист – фигуры.
…Печь уже была подтоплена – Жан-Палаш может быть готовил омерзительно (из-за чего Виктория и Милалика постоянно заменяли его во время дежурства на кухне), но вот печь топить он умел очень хорошо, и мог, в прямом смысле слова, развести огонь даже под проливным ливнем. Обычно он вставал утром ещё до рассвета и, запалив печь, снова ложился спать.
Поставив на плиту громаднейшую сковороду, Милалика тщательно протёрла стол и вывалила на него мясо и зелень.
Затем сняла с полки тесак и, покрутив его в пальцах, начала шинковать стейки в мелкое, но аппетитное, крошево. За этим занятием её и застала Виктория.
Рыжеволосая девушка, Снарк говорил, что Виктория чуть-чуть постарше его, вошла на кухню голышом, если не считать огромного одеяла, в которое она завернулась как в полотенце (в описываемое время пляжных полотенец ещё не существовало. Примечание автора).
Викторию, из-за её короткой причёски, легко можно было принять за юношу, чем она, к слову, активно пользовалась. Впрочем Милалика и сама хорошо знала, что одинокая девочка-сирота, скитающаяся по Америке, что ещё не отошла от последствий Гражданской Войны, гораздо лучше притворяться именно парнем.
До появления в доме Снарка Виктория подрабатывала в основном трубочистом – толстый слой сажи помогал ей маскироваться под парня ещё успешнее – причем настолько успешно, что один только Снарк понял, что перед ним – девушка, когда увидел Викторию в первый раз.
Нагота Виктории не скрывала следов сажи на её теле – Снарк объяснил это тем, что сажа въелась кожу девушки как краска для татуировок – правда в отличии от краски для татуировок, сажа рано или поздно ототрется.
За два месяца Виктория здорово побелела, но до полной чистоты было ещё далеко.
– Сегодня, как я вижу, ты дежуришь, как енот у кухни-то? – усмехнулась она, не
– А ты тут чего, ещё кого-то кроме меня увидела? – усмехнулась Милалика. – Садись, счас я тут порублю мяса на крошево.