Следом она посмотрела на двери приемного покоя. Еще по-летнему яркое солнце уже взошло, пока они беседовали и теперь, разогнав тучи, нещадно светило снаружи, так что вход, через который скорая доставляла больных, теперь выглядел словно конец темного тоннеля. Вере показалось, что на нее оттуда дохнуло холодом, и она запахнулась в мокрую кофту. Вера знала точно: это нужное ей место, которое она долго искала и, наконец, нашла.
– Точно не уйдешь? – все еще улыбаясь, встал на ноги Виктор.
Вера отрицательно помотала головой.
– Тогда дай мне пару мгновений. Скоро вернусь, – с этими словами хирург исчез в темном коридоре, в котором уныло мерцала неисправная лампа.
Вера откинулась на железную спинку сидения. Теперь ей некуда было спешить. В этот миг дверь кабинета травматолога открылась, и из-за нее показался дородный мужчина.
– Где эта… – обратился врач к залу, озираясь по сторонам.
Вера развела руками, так как не понимала, о ком идет речь.
– Я не вам, доктор, – рассерженно буркнул травматолог. – Была тут какая-то дама со сломанной ногой. Ушла. Странная.
С этими словами травматолог захлопнул дверь.
– У них там в реанимации совсем заняться нечем, похоже, – донеслось из-за двери.
Травматолог, видимо, сообщал это своей медсестре.
– Сидит у меня тут под кабинетом одна. А вот как я зайду в ОРИТ, все им некогда, говорить некогда, ничего некогда! Имитаторы деятельности!
Вера вздохнула. С чего этот мужик взял, что она из реанимации?
Додумать эту мысль она не успела. В коридоре показался Виктор. Хирург катил видавшее виды кресло для перевозки больных. Вскоре он остановил его около Веры, та поднялась и с трудом села.
– Поехали!
Хирург вывез ее на улицу, и девушка впервые с утра ощутила себя снова живой. Солнце пригревало. Неожиданно стала ныть нога. Вера поморщилась.
– Болит? – угадал ее мысли Виктор.
– Ага, – созналась Вера.
– Это хороший знак, – похвалил хирург, толкая кресло вперед. – Значит, точно остаешься с нами.
Вера подумала, что новый знакомый имел в виду ее психологическое состояние. Так было спокойней.
Когда хирург подкатил кресло к патолого-анатомическому корпусу, у Веры на то, чтобы удивляться не осталось ни возможности, ни сил. Нога болела до зуда в зубах, саднила шея, ныла голова. Лодыжка покраснела и опухла.
Едва живая от боли, Вера при помощи врача слезла с кресла, которое хирург установил перед распахнутыми дверями корпуса и пробралась внутрь. Пахнуло формалином, и Вера сощурилась. Знакомый по студенчеству запах теперь вызывал едва ли не рвотные спазмы.