– Вот черт, – тихо выругалась она и машинально приложила край свободного рукава платья к губам.
– Ты что-то сказала? – Людмила засыпала в заварник чай мерной ложкой.
– Нет, ничего.
Засвистел чайник. Людмила наполнила заварник кипятком до самого края и осталась ждать у столешницы, пока чай настоится. Она развела руки по обе стороны от себя. Напряженные ладони упирались в натертую поверхность стола. Со стороны казалось, что в этом жесте не было ничего необычного, но Мария слишком хорошо знала подругу: Людмила волновалась не меньше, чем она сама.
– Что я могу сделать для тебя? – не оборачиваясь, едва слышно произнесла Люда. – Избавить от ребенка не смогу. Даже не проси.
– Нет, что ты. Стала бы я приходить на таком сроке за этим?
Мария замолкла, оттягивая неизбежное. Пальцы еще сильнее сжались на кожаной поверхности сумки. Отступать было нельзя.
– Мне нужно пророчество.
Людмила обернулась с удивленным выражением на лице.
– Пророчество? Но ты ведь знаешь: произнесенное однажды навсегда определяет судьбу. Твое пророчество уже прозвучало много лет назад и измениться не могло. Еще никому не удавалось.
Мария растянула губы в грустной улыбке и, наконец, поставила на стол сумку.
– Со своей судьбой я давно смирилась, и она теперь мало меня беспокоит, – Мария мягкими круговыми движениями водила ладонью по поверхности живота. – Я хочу услышать пророчество для моей дочери.
Людмила достала с полки две чашки и принялась разливать в них чай. В комнате завитал аромат перечной мяты и чуть кисловатые ноты мелиссы, от которых у Марии пробудился аппетит.
– Не волнуйся. Верховной ей точно не стать. – Людмила поставила на стол перед Марией чашку, а после опустилась на стул рядом и с наслаждением отпила из своего стакана.
– Я не этого боюсь.
– А чего же тогда?
Мария тяжело вздохнула и принялась греть ладони о поверхность чашки. Она старалась не смотреть на Людмилу, произнося следующие слова, испытывая стыд: потомственная ведьма, что никогда не планировала иметь дитя, вышла замуж за злейшего врага и теперь, возможно, вынашивала внутри себя погибель для всего ковена.
– Я боюсь, что дочь пойдет в отца.
– Об этом стоило задуматься прежде, чем выходить за Константина.
– Люда, – голос Марии осекся. – Ты не хуже меня знаешь, что я бесплодна.
– Была бесплодна.
Они обе помолчали. Ни одна не желала вновь вставать на тропу словесной перепалки, которую они проходили из раза в раз с неизменным результатом: Мария всегда выбирала Костю, а Людмиле оставалось только смотреть, как она теряет лучшую подругу.