Возлюбленные фараонов и императоров. Страсть, предательства, месть - страница 18
Он вдыхал ее пьянящий аромат, аромат любящей и опытной женщины. Опытной в своем знании быть всегда желанной и немного загадочной. Желанной до одури и загадочной ровно настолько, что было ясно – загадка разрешима. Если приложить любовь, щедрость и толику времени.
Запах жены возбуждал фараона ежедневно. И он не задумывался и не желал задумываться на тему – что же в нем, этом усладителе обоняния, от ее природы-естества, а что – от искусства ее служанок и рабынь. Женщин всех сторон света, всех земель и племен, приносивших к ногам Нефертити, равно как и иным знатным египтянкам, свою покорность, преданность, услужливость, внешне слепое обожание. И свои женские знания-хитрости, свои навыки в ухаживании за женщиной, в поддержании красоты ее лица и тела.
В Египте многое в истории человечества делалось впервые. Впервые начало развиваться то, что в дальнейшем назовут «косметикой» и за что женщины веками будут отдавать весьма многое, иногда – даже жизнь и душу. Здесь по уму и почти по науке начнут раньше всех применять в комплексе-системе благовония, притирания, мази, пудры, грифели и многое другое, что способно из дурнушки сделать нечто вполне привлекательное, а из миловидной – настоящую красавицу. Такую женщину, которая уверенно идет от победы к победе и способна пустить, по прихоти, на распыл целые государства, свои и чужие. Которая следит за мужчиной как верная подруга, или руководит волей полностью покорного ей воина, полководца, правителя. Наконец, ту, которая сочетает это внешне, а в глубине души точно знает, чьей волей и умом творится все в этом подлунном мире.
Так было и так будет впредь. И нет ничего нового под солнцем, что под холодным северным, что под испепеляющем из постоянного зенита южном…
Самое известное изображение Нефертити
Однако, несмотря на все замыслы Эхнатона и чаяния Нефертити, новая религия-реформация так и не стала уделом всех жителей Египта – традиции, корни старых верований были слишком крепки, слишком глубоко уходили в народную толщу и историю. Культ Атона, несмотря на все стремления фараона, несмотря на всю его поддержку, приживался плохо, так и не обрел массовой опоры в народе. Фараон в своей ломке опирался на выходцев из средних слоев, коих он сделал своими приближенными: придворными, военачальниками, жрецами, художниками и коих он задаривал-задабривал ради их преданности новой вере. Но их было не так уж и много, их, кому фактически корысть заменила идеологию и веру. Народ вроде бы и вздохнул – но кто собирался обращать внимание на его вздохи? Армия же, привыкшая обогащаться в походах, жрецы, отстраняемые от власти, старое наследственное чиновничество, ощутившее зыбкость своего будущего, – все они были недовольны нововведениями, и их пассивное, но стойкое противостояние лишало все замыслы фараона гарантий будущего. Хотя внешне казалось, что наступившее необратимо, ибо Эхнатон, фараон-преобразователь, унаследовал от своих властительных предков чувство абсолютного самовластия, когда подданными, не задумываясь, помыкают без малейшего стеснения. И такая абсолютная уверенность почти всегда подавляет в зародыше любой намек на бунт. И нуждается в идеологическом обосновании типа – един царь на земле, как бог на небе. Ведь недаром римские императоры позднее повсеместно вводили культ своего гения, внедряя и монотеизм – первая попытка которого предпринята Эхнатоном – и напрямую связывая верховное божество с собственной персоной по системе аналогий: небо – земля.