Крещение - страница 35

Шрифт
Интервал


Ой ты, Галю, Галю молодая,
Пидманули Галю, увезли с собой!

Пели недавно прибывшие откуда-то украинцы-минометчики, всегда тесно державшиеся один возле другого: в полку к ним относились с молчаливым уважением – знали, что семьи этих людей находятся на оккупированной фашистами территории.

Малков замедлил шаг возле минометной батареи и дослушал до конца по-степному широкую и незнакомо-диковатую песню, которая навеяла вдруг на душу что-то древнее, вековечно-родное.

А Охватов, оставшись один, переложил остатки каши в резиновую маску своего противогаза и тоже пошел в роту. От усталости он ничего не замечал и только хотел скорее добраться до нар, до своего тощего соломенного тюфяка.

В расположении роты Охватов первым встретил Урусова, бойца в годах, непрыткого на ногу, но исполнительного и усердного. Урусов, стоя на одном колене возле пня, малым саперным топором сколачивал разбитые и продырявленные мишени. Пилотка у него была столкнута на самый затылок, и на не прихваченных солнцем пролысинах выступил крупный пот. Увидев Охватова, он поднялся, с видимым усилием расправил затекшие ноги, отряхнул с шинели стружки и предложил:

– Может, закуришь с устатку? – Сняв с головы пилотку, достал из-за отворота ее чуть помятую папиросу и протянул Охватову: – Держи давай. Сам-то? А я не охотник до них. Я их и дома не курил. Так уж когда, на гостях, скажем, или в праздник. А то все махру жучил. Она ядреней.

Оттуда же, из-за отворота пилотки, Урусов для себя достал окурок самокрутки, подклеил его кончиком языка, прилепил к губе и чиркнул спичкой. Огонек в пригоршне сперва поднес Охватову.

– Днем сегодня, – Урусов сладко затянулся и струей дыма погасил спичку, – днем сегодня комиссар полка приезжал на стрельбище, а я возьми да гаркни: «Смирно!» Он, комиссар-то, похлопал меня по плечу да и говорит: на стрельбище-де команда «Смирно» не подается. Черт те что, сколь, видать, ни служи – все равно всей службы знать не будешь! Вот и учи нас. Я о комиссаре-то говорю. Сел с нами комиссар на дерновину и распахнул свой портсигар – бери, кто курит. Мигом опустошили портсигарчик. И я взял. Думаю, угощу Охватова. Наломался небось за сутки-то? Ты ведь сачковать нетороват. Что потрудней, то и твое.

Охватову было откровенно жаль своей каши, но урусовская папироса, от которой сладко замутило, похвала, что он, Охватов, нетороват сачковать, растрогали, и, когда Урусов спросил, нет ли чего пожевать, Охватов без слов расстегнул противогазную сумку и великодушно вытряхнул из резиновой маски всю кашу на свежеоструганные досочки мишени.