– Что ж, Ирочка, я готов… оказать тебе сексуальную поддержку. Не обижайся, но я обратил внимание, что под халатиком у тебя не имеется никакой одежды – ни бюстгальтера, ни плавок. Если я не прав, то ты можешь начать меня душить.
– Я не собираюсь этого делать.
– И это перед началом нашего тесного знакомства довольно не плохо. Похоже, что мы уже тянемся друг к другу, но пока не решаемся себе в этом признаться.
– Наглость твоя, дяденька, не имеет предела! Но ты прав. Под халатом у меня ничего нет. Мне тут некого стесняться. Не попутчиков же наших, неразговорчивых и совсем молодых парня и девушки, которые шарахаются по всему поезду в поиске сексуальных приключений и впечатлений.
– А я вот, Ирочка, уже и не в счёт. Ты даже не планируешь меня стесняться, как будто я снеговик. С одной стороны – хорошо, но с другой – не очень…
– Мне кажется, что ты, Аркадий Дмитриевич, уже, как говорится, возможно, и выпал из эротической обоймы. Уверена, что там, в штанах, у тебя уже давно ничего нет. А если и есть, то в висячем положении, только «на полшестого».
– Не надо, Ирина Трофимовна, оскорблять, обижать и унижать моего трудолюбивого, ныряющего «кузнечика». У моего впечатлительного дружка очень ранимая душа.
– Одни слова с твоей стороны и сплошная самореклама. Но это я так, к слову.
– Обижаешь, Ирочка, – Аркадий Дмитриевич сунул руки в карманы трикотажных штанов. – Да, вроде, что-то пальцами ощущаю. На наш век с тобой хватит. Конечно, имею в виду нашу многодневную дорогу в этом замечательном пассажирском поезде. Но я культурный и воспитанный человек, скромен и застенчив с раннего детства. Поэтому больше и слова не произнесу.
Сказав это, Аркадий Дмитриевич, встал с сидения, приспустил вниз штаны и вывалил своего «кузнечика» прямо на столик.
Сначала глаза Ирины расширились, как бы, от удивления и негодования. Но потом взгляд её потеплел, и рука инстинктивно потянулась к «инструменту». Он почувствовал тепло её пальцев, от чего фаллос стал более твёрдым и… готовым к интенсивной работе.
– Какая прелесть! – с явным одобрением заметила она. – Я держу его с удовольствием. А ведь это не в моих правилах.
– Похвально, – пробормотал Палахов. – Моему «кузнечику» это нравится. Он у меня ласковый, как котёнок.
– Какой же это «кузнечик»?
– А кто же он, Ирочка?