– Какие наркотики? Вы о чем? – спрашиваю испуганно. Тело пробирает дрожь. – Вы, наверное, меня с другим пациентов спутали. У меня, кажется, отравление просто было.
Женщина качает головой.
– Вам виднее, – не верит мне. – Мы сделали вам промывание желудка и капельницу поставили. Вечером еще одну нужно сделать. Утром вас уже выпишут.
Она уходит, оставляя меня в полном ступоре.
Кажется, я помню что-то такое. Звук скорой, голоса врачей. Но все словно в тумане.
Сердце в груди начинает бешено биться. Меня обвинили в том, что я наркотики принимаю. Разве о таких случаях они не должны сообщать в полицию? Или это распространяется только на ножевые и пулевые ранения?
Мне так страшно становится, что я начинаю задыхаться. Мой пульс подскакивает. Как доказать, что я ничего такого не делала?
На краю тумбочки стоит графин с водой. Я тянусь к нему. Руки дрожат, когда я наливаю воду в стакан, немного попадает на поверхность тумбочки и на сложенный вдвое белый лист бумаги, на котором проступают расплывшиеся чернила.
Делаю несколько жадных глотков, потом осторожно разворачиваю лист.
Размашистым почерком Оля пишет:
«Машка, это трындец! По ходу, тебе реально что-то подсыпали в стакан. Я обзвонила всех, кого знаю, никому больше плохо не было. Невезучая лишь ты одна.
Прости, что пришлось уехать и оставить тебя там, но внезапно прикатила моя мама из-за границы, папа сказал пулей домой мчать.
Твои счета оплачены, за это не волнуйся. Поправляйся. Чувствую себя виноватой, ведь это на моей вечеринке все случилось.
Твой телефон сел, зарядки нет. У персонала тоже не нашлось. Поэтому, как в старые времена, пишу тебе письмо. Романтично, правда?
Тебе стоит сменить телефон, это допотопная модель, ею уже никто не пользуется. Попрошу у папы для тебя новенький, у него на фирме все равно целый ящик валяется для всяких нужд.
Целую, твоя лучшая неповторимая подруга».
Грустно улыбаюсь, откладываю в сторону письмо. У Алмазовой всегда так просто все. Хотелось бы и мне такого отца иметь. Чтобы все для меня делал и так же сильно любил. Чтобы любая проблема мелочью казалась.