– Сигнал очень мощный, очень отчетливый, – сообщил он. – Но благодаря воздействию на компас большой массы металла налицо значительная девиация. Через минуту вернусь. Ваш фонарь, доктор Мейсон.
Захватив с собой прибор, он отошел от трактора на полсотни ярдов. А я с мучительным стыдом сознавал, что все то, что мне когда-либо станет известно о навигации, для Корадзини было давно пройденным этапом. Мнимый делец вскоре вернулся и, взглянув на небольшую карту явно для того, чтобы определить величину магнитного склонения, с улыбкой посмотрел на своего шефа.
– Определенно, это они. Сигнал отчетливый. Пеленг двести шестьдесят восемь.
– Отлично.
По худому неподвижному лицу Смоллвуда нельзя было сказать, насколько он удовлетворен этим известием. Спокойная уверенность, предусмотрительность и четкое распределение обязанностей между преступниками производили гнетущее, прямо-таки устрашающее впечатление. Теперь я убедился вполне, что это за порода людей. Очутившись среди этих просторов, в лишенной характерных черт местности, такие, как они, наверняка пользовались каким-то способом ориентировки. Прибор, который мы только что видели, скорее всего представлял собой батарейный радиопеленгатор. Даже мне, не особо искушенному в технике, было понятно: Корадзини, вероятно, взял пеленг на какой-то радиомаяк направленного действия. Маяк этот мог находиться на одном или нескольких кораблях – траулерах или каких-то иных малотоннажных рыболовных судах… Я готов был разбиться в лепешку, лишь бы посеять в них чувство неуверенности.
– Вы даже не догадываетесь, какое осиное гнездо потревожили. Девисов пролив, прибрежные воды Гренландии кишмя кишат надводными и воздушными кораблями. Разведывательные самолеты, базирующиеся на авианосце «Трайтон», обнаружат любое суденышко размером больше шлюпки. Траулерам не удастся скрыться. Не пройдут они и пяти миль, как их засекут.
– А зачем им скрываться? – Судя по реплике Корадзини, я оказался прав, предполагая участие траулеров в их операции. – Существуют и подводные лодки. Вернее, одна, которая находится поблизости.
– И все равно вы не сможете…
– А ну, тихо! – оборвал меня Смоллвуд. Повернувшись к Корадзини, он заговорил по-прежнему спокойно и уверенно: – Пеленг двести шестьдесят восемь градусов, то есть почти чистый вест. Дистанция?