Дверца кабины неожиданно распахнулась, оба вывалились из нее. Они что есть мочи колотили друг друга. Понятно, почему Солли бил противника головой: руки его были связаны за спиной. Надо обладать отчаянной храбростью, чтобы решиться напасть на Корадзини. Но Солли не суждено было воспользоваться плодами своего мужества. Выхватив наконец пистолет, преступник в упор выстрелил в старика. Я опоздал всего на долю секунды.
Кинувшись на Корадзини, я выбил у него из рук пистолет. Но помочь Солли было уже нельзя. Обливаясь кровью, он лежал скрючившись на льду. В эту минуту меня отшвырнули в сторону. Джонни Зейгеро смотрел на бездыханное тело, распростертое у его ног. Прошла, казалось, целая вечность, прежде чем Джонни повернулся к Корадзини. Лицо юноши было бесстрастно.
Но в глазах преступника я увидел страх. Видно поняв, что ему пришел конец, Корадзини пустился наутек. Он бежал, ища укрытия среди моренной гряды, расположенной в десятке ярдов от нас. Однако не успел он сделать и нескольких шагов, как Джонни настиг его. Оба упали на лед. В ход пошли кулаки, ноги. Борьба происходила в зловещем молчании. Каждый из соперников знал, что дерется за собственную жизнь.
– Брось карабин!
Услышав голос, я обернулся. Сначала я увидел лишь бледное, без кровинки, лицо Маргариты. В карих глазах ее застыли мука и страх; я машинально вскинул карабин.
– Брось! – повторил Смоллвуд спокойным голосом. Убийца выглядывал из-за спины девушки, прикрываясь ею как щитом. Руководствуясь холодным расчетом, преступник дождался минуты, когда мы отвлечемся. – Твой приятель тоже. А ну, живо!
Помедлив, я посмотрел на Хиллкреста, державшего в руках оружие. В эту минуту раздался хлопок. Вскрикнув от боли, Маргарита схватилась за руку ниже локтя.
– Я сказал: живо! Следующую пулю всажу ей в плечо.
В тихом голосе прозвучала угроза. Лицо преступника было бесстрастно. Я ни секунды не сомневался: этот слов на ветер не бросает. На лед с грохотом упали два карабина – мой и капитана Хиллкреста.
– А теперь столкните их вниз.
Мы повиновались, не в силах что-либо предпринять, просто стояли, наблюдая за ожесточенной схваткой, происходившей на леднике. Ни одному из бойцов не удавалось подняться на ноги: было слишком скользко. Наверху оказывался то один, то другой. Ни один не уступал другому в силе. Зейгеро был измучен долгим ночным походом, а обмотанные бинтами руки не позволяли ему ни схватить соперника, ни нанести решающий удар. И все же перевес был на его стороне. Вопреки моему утверждению, что Джонни никогда не доведется выйти на ринг, юноша наносил Корадзини один удар за другим. Вспомнив, как он сбил с ног Корадзини, я испытал к мнимому дельцу нечто похожее на жалость. Но тут же спохватился: нашел кому сочувствовать – Корадзини! А чем он лучше Смоллвуда, который намерен убить Маргариту? Ему это не труднее, чем прихлопнуть муху. Я взглянул на скрючившуюся на льду фигурку, и жалости к Корадзини как не бывало.