– Это да, – довольно прогудел Сафронов.
Увольнений, как и предупреждал командир, не было, но зато парни неплохо отдыхали по воскресеньям. Вставали на час позже, завтракали и до полудня играли в волейбол, натянув имевшуюся в отряде сетку. Нашлись и свои мастера. Мартыновский делал головокружительные подачи, а Андреев с Самохваловым наносили атакующие удары, которые из противников редко кто мог парировать.
После обеда, захватив пустые рюкзаки, курсанты отправлялись в лес, где собирали уйму белых грибов, подосиновиков и лисичек, а еще лакомились начинавшими поспевать жимолостью и земляникой. Любители же рыбалки уходили вместе с Гудзем на побережье, где немудреной снастью ловили крупную жирную салаку. Добыча доставлялась на камбуз отрядному коку Аркаше, и на ужин была жареха из грибов, а к ней золотистая уха и подкопченная на ольхе рыба.
После ужина многие шли на дебаркадер, где Лацис устанавливал на лючину[29] граммофон. И слушали пластинки с ариями из различных опер. До которых латыш был большой любитель.
Больше всего парням нравилась ария варяжского гостя. В исполнении Шаляпина.
О скалы грозные дробятся с ревом волны
И с белой пеною, крутясь, бегут назад,
Но тверды серые утесы,
Выносят волн напор над морем стоя!
От скал тех каменных у нас, варягов, кости,
От той волны морской в нас кровь – руда – пошла,
А мысли тайны от туманов,
Мы в море родились, умрем на море!..
– гремел над притихшей гаванью могучий бас. Да так, что по коже шли мурашки.
– Убедительно поет, – каждый раз восхищался арией задиристый Витька Бойцов – Так и хочется дать кому-нибудь в морду.
– Чего ты такой шебутной, Витек? – добродушно гудел Бойко. – И фамилия у тебя того, уркаганская.
– Фамилия обычная, как у всех, – обижался Бойцов, а окружающие смеялись.
Если же вечер был ненастный, ребята активно забивали «морского козла», в кубрике за раскладным столом, или слушали песни Сани Вишневского, исполняемые тем под гитару. Обладавший похожим тенором, он колоритно выдавал напевы Лещенко, в том числе «У самовара», «Ах эти черные глаза» и другие. Когда же переходил к особо популярному на флоте «Чубчику», на середину кубрика выходил гибкий Витька Книжников и, засунув руки в карманы штанов, дробно выбивал ботинками чечетку.
– Давай, корешок, наяривай! – с восторгом вопили сослуживцы, и кто-нибудь, сунув в рот пальцы, издавал разбойничий свист.