– Эх, молодёжь, – услышала я краем уха.
Ну почему? Почему всегда так? Каждый раз, когда я сажусь писать книгу, кто-нибудь начинает отвлекать от этого занятия. Это не так легко, как кажется многим на первый взгляд. Порой настолько сложно и тяжело, что хочется всё бросить.
Но не хочу!
Не для этого я переехала жить от родителей к бабушке, чтобы мне помешали идти к мечте стать писателем. Очень хочется увидеть свою бумажную книгу, подержать её в руках, ощутить запах свежих листов и понять, что ты смогла. Надеюсь, это произведение сможет покорить издательства и откроет мне путь в авторский мир.
Хотя…
В век, когда люди начали переходить на электронный вариант, бумажный стал более тернист. Возможно, мне кажется, и всё же подсознательно я боюсь не преуспеть в деле своей мечты. Но не попробовав, точно не узнаю.
В полумраке я оглядела свою комнату. Маленькая и прямоугольная, в ней с трудом помещается старый потрёпанный диван, который ночью превращается в моё спальное место. Небольшой столик стоит у окна, там же располагается ноутбук, на котором я творю и сочиняю каждый день с утра и до позднего вечера. У противоположной стены шкаф с одеждой и огромным зеркалом на двери во весь рост. И сейчас, глядя в него, понимаю, что идея перекраситься в зелёный была плохой, прямо кикимора какая-то, только глаза обычные, серые. А так, не дай боже, увидит кто-то и пить сразу бросит от страха. От последней мысли я усмехнулась. Сейчас таким никого не удивишь.
– Так, на чём я там остановилась? – возвращаясь к работе, прошептала я.
Открыв нужный файл на ноутбуке, поняла, что придётся включать свет. План произведения находился в толстой тетради с котиками, и без дополнительного освещения можно было испортить зрение ещё больше, чем есть. Только очков мне не хватало для полного счастья! Как представлю, дурно становится: в них же совершенно неудобно.
– Стася.
– Ну что опять? – вставая с места, поинтересовалась я у бабушки, предчувствуя, что она сейчас скажет.
– Они не прекращают звонить, – пожаловалась бабушка на моих друзей.
Пришлось выйти из комнаты. Моей бабушке уже за шестьдесят, боевая раскраска на лице, высокая и смотрит на тебя всегда сверху вниз, что частенько могло напрягать тех, кто её не знал. Ростом я пошла не в семью отца, да и не в мамину, а в прабабушку по линии бабушки папы, как рассказывала та. Вот она была такой же низенькой, как и я, – под метр пятьдесят. Смутно помню её, но что-то есть, остались фото на память, которые родные хранят как зеницу ока.