– То есть ты расписал придуманный за деньги план катастрофы, решил его не отдавать и забыл дома?
– Да.
– Эти типы когда к тебе придут?
– Завтра.
– Ну и забей, сегодня пойдёшь и возьмёшь.
– Вы так думаете? – обрадовался Рома.
Диалог дальнейшего развития не получил: Люська грохнула на середину стола шкворчащую постным маслом здоровенную сковородку с золотистой жареной картошкой.
– Есть будем со сковородки, – приказала она. – Посуду мыть не буду!
Коля, живенько расправившись со своим сектором картошки, подумывал, кому бы предложить дружественную помощь. Люськин яростный взгляд не обещал ничего хорошего, и Коля передвинулся в Ромину сторону. Рома не возражал. Он стучал вилкой по сковородке, как журавль по тарелке с манной кашей, с той лишь разницей, что журавль не был мертвецки пьян. Люська отложила Роме, как дитяте, еду в тарелку и дала ложку.
– Точно, теоретик, – бодро констатировал Коля, стараясь не глядеть на уплывающую от него картоху. – Развезло, и всего-то от полбутылки!
Но есть даже ложкой с тарелки Рома не смог – уснул.
– Давай я доем, чтобы не пропадало, – Коля подвинул к себе тарелку.
– Не пропадёт!
Но пропадать было уже нечему.
С исчезновением своей картошки Рома встрепенулся и, почти проснувшись, вяло пробормотал:
– Пропадут, люди пропадут, сотнями погибнут. Там труба… взрывы. Что я наделал… – и, мучимый угрызениями совести, крепко уснул, свесив голову на грудь и открыв рот.
Коля хлопнул себя по лбу:
– Задрых, наговорил какую-то фигню про катастрофы! Эй, ты! – Коля потряс, как мешок, раскисшего математика. – Кто погибнет?
В ответ Рома умильно улыбнулся, подтянул к себе Колю за грудки и, обслюнявив, звучно поцеловал в губы. Коля сплюнул, Рома всхрапнул.
– Слушай, – набросилась на Колю Люська. – Ты чего к нему привязался? То картошку ему подавай, то водку с огурцом, теперь катастрофы мешают. Скажи прямо: не можешь, – и проваливай!
– Я не могу?! У тебя одно только на уме!
– Сам подвалил, припёрся в мой дом, нажрался, а как до дела, то у него катастрофа!
– Рот закрой. Я ж…й чувствую восточный след.
– Чего? Нажрался водки, и ж… у него расчувствовалась! – Люську Коля бесил, тем более, ей вдруг пришла идея отмыть и подстричь Рому, а потом пристроить его в хорошее место, чтобы со своей наукой неплохие деньги приносил. Люська мысленно без особого труда женила на себе Рому и уже переехала с ним в Москву. Трудности пока ещё оставались со столичным жильём. Главное, такого и кормить не надо, ну разве что раз в день тюрей или хряпой, как поросёнка: все равно не заметит или забудет… Вот только представить она могла себя с ним только няней: кашку сварить, на ложечку подуть, попробовать, не горячо ли?