Понимающая улыбка скользнула по лицу полицейского. Разумеется, они могут поговорить с глазу на глаз, почему бы и нет?
Они направились к выходу из магазина. Нижние чины было двинулись следом, но Саад Сидки сделал им знак, и те отстали. Спустя несколько секунд дверь за ними закрылась.
– Какой интересный молодой человек, – заметил почтенный Рахмани, кажется, совершенно забывший, что он только что был охвачен отчаянием, словно стог сена огнем.
Приказчик, господин Валид, лишь почтительно наклонил голову, беспрекословно соглашаясь с мнением хозяина.
Тем временем интересный молодой человек, стоя на оживленной улице, продолжал весьма неприятную беседу с главой каирской полиции.
– Вы сказали «истинные похитители», – сказал Загорский. – Следовательно, вы понимаете, что настоящий грабитель – вовсе не я?
Саад Сидки только поморщился. Неважно, что он считает, и неважно, что он говорит. Важно, что в ближайшее время господин Загорский будет сидеть в тюрьме.
– Но это незаконно! – возвысил голос молодой человек.
Полицейский только руками развел: это Восток, здесь свои законы. Если господин Загорский хочет, он может пожаловаться в посольство. А, впрочем, никакого российского посольства в Египте пока еще нет, и молодой человек, пожалуй, успеет состариться в тюрьме, пока оно появится.
– Кирку́люс витио́зус, – негромко пробормотал себе под нос Загорский.
Саад Сидки навострил уши. Что такое? Что это значит? Это какое-то изощренное русское ругательство?
– Это латынь, – отвечал Загорский. – Я оказался в порочном кругу. Я хотел помочь приказчику ювелирной лавки, и за это меня посадили в тюрьму. Я вышел из нее, чтобы помочь вам, и вот вы снова хотите меня туда засадить. Если бы я чуть похуже разбирался в людях, я бы, вероятно, подумал, что вы сами – сообщник похитителей. И хотите меня упечь в тюрьму, чтобы отвести удар от подлинных грабителей.
Саад Сидки улыбнулся необыкновенно приятно: но он ведь так не думает? Загорский покачал головой: нет, он так не думает.
– А что вы думаете? – полюбопытствовал каирский префект.
– Я думаю, что вам по какой-то причине неприятно заниматься этим делом. Однако раскрыть его все-таки нужно, и вы хотите, чтобы это сделал я. Верно?
Саад Сидки усмехнулся: господин Загорский так еще молод, и в то же время так проницателен.