За год мы привыкли к новой жизни. И она была неплохая. Мы больше не голодали. Не мерзли. Мы были вполне довольны. Несложная, денежная работа. Налаженный быт. У Лушки свои друзья. У меня Селеса, Жерен, Нюнь… И у меня мог бы быть Гирем.
Еще несколько дней назад мечты Селесы о добрососедстве казались мне смешными. Но сейчас что-то изменилось. Я вдруг подумала, что это и правда было бы хорошо. И так захотелось сдаться… смириться… остановиться и никуда не ходить.
Я как будто бы снова оказалась перед открывшимся провалом, ведущим в темные коридоры замка. Только теперь за мной не гнались убийцы, на кону больше не стояли наши с принцем жизни. У меня было время подумать. И, самое главное, я знала, что впереди будет трудно. Так трудно, что я сто раз пожалею, что сделала этот шаг.
Я закрыла глаза. Желудок скручивало от страха. Очевидно, наша нынешняя жизнь не такая плохая, чтобы так легко от нее отказываться. «Очевидно – самое опасное слово!» – всплыли в голове слова отца Елены Анатольевны. Я вздохнула. Медленно, оттягивая первый шаг, доела пирог.
– Сынок, – старательно растянула губы в улыбке, – ты помнишь, как мы с тобой решили притворяться другими людьми, чтобы никто не догадался, кто мы на самом деле?
Лушка кивнул, настороженно глядя на меня. Он чувствовал какой-то подвох.
– Теперь, когда мы остались в доме одни, мы можем иногда быть самими собой… Здесь… когда нас никто не видит. Когда мы с тобой вдвоем.
– Мам, – он вздохнул и положил на тарелку недоеденный кусок, – а может не надо? Мне нравится быть Лушкой. Это гораздо веселее и легче, чем…
Он запнулся, так и не произнеся свое имя.
– Да, я знаю, – обняла его и прижала доверчиво прильнувшего мальчишку, – Лушкой быть проще, чем принцем Фиодором. Но мы должны… Ради отца… Ради наших предков…
Лушка вырвался из моих рук и отодвинулся на край скамьи.
– Но я не хочу! Не хочу быть принцем! Я хочу быть вором! Как Гирем! – отчаянно закричал он, с мольбой глядя на меня.
Все мальчишки Нижнего города хотели быть ворами. Как Гирем…
– Это невозможно, – вздохнула я. И добавила сочувственно, – Давай начнем потихоньку вспоминать то, что забыли. С завтрашнего дня. Хорошо?
Лушка обиженно всхлипнул.
– Хорошо, – буркнул он, на корточках прополз по скамье и забрался мне на руки. Обнял и, прижавшись к уху, зашептал, – только я совсем все забыл.