Глава 2
Утром её разбудило суетное шлёпанье садовых тапочек: топ-топ, туда-сюда. Нина накинула махровый халат – насколько просторный, что вместил бы в себя ещё одного человека – и вышла на веранду, которая служила и кухней, и гостиной. На столе стояли банки всех цветов и размеров, выстроенные по росту, как школьники на линейке.
– Привет, дочь, – поздоровалась мама, – начала тебя в дорогу собирать. Огурчики солёные возьмёшь? Варенье?
– Спасибо, мам, – ответила ещё не проснувшаяся Нина, – я к вечеру поеду, успеем собраться.
Она ещё раз посмотрела на разноцветные пузатые заготовки и неуверенным тоном, боясь обидеть маму обесцениванием её труда, произнесла:
– Ты помнишь, что я своим ходом приехала? Мне всё это не утащить.
– Помню-помню. Выберешь сама. Иди пока завтракай!
– А ты мне компанию составишь? – спросила Нина, которой уже не терпелось поговорить про найденную на чердаке книгу.
– Конечно, с удовольствием, кофе сварить?
Когда завтрак был готов, Нина села за стол в ожидании удобного момента, чтобы заговорить об отце. Но для её мамы не существовало такого понятия, как «удобный момент, чтобы поговорить об отце», все разговоры заканчивались одинаково: ссорой.
На завтрак была яичница с тонким брусочком варёной колбаски и бутерброды с сыром. Нина разлила по чашкам кофе и начала, как ей казалось, самым непринуждённым тоном:
– Мам, я вчера на чердаке нашла книгу. Она очень старая, 1933 года. Называется «Калевала». Ты помнишь, откуда она у нас?
– Нет!
Мама сделала вид, что увлечённо жуёт яичницу.
– Мам?.. – не унималась Нина, – это же папина книга? Там есть любопытная надпись про остров и сердце. А именно: «Нина, найди «Сердце севера» на острове Ильматар». Что это значит, как ты думаешь?
Вместо ответа – молчание. Точнее – жевание.
– Я знаю, что ты не хочешь говорить про папу, – сдалась Нина и сменила тактику, – но я тебе обещаю забрать столько банок огурцов, сколько ты пожелаешь, если расскажешь про книгу. Возьму малину, смородину, варенья, соленья, и, если хочешь, захвачу всех дачных пауков, только поговори со мной.