– Только не надо вот этого, – запротестовал главарь, – оставь нас тут на ночь, утром мы уйдем.
– И будете дальше портить людям жизнь? Нет уж! – Леша приложился губами к отверстию свистка и дунул, что есть мочи. Раздался пронзительный звон, который был прерван резким ударом под дых. Леша, скрючившись упал на бетонный пол, а шайка метнулась к выходу и растворялась в ночи сбивая друг друга с ног. «Черт, упустил гадов!» – подумал Леша.
Но в следующий момент там, где чернел прямоугольник дверного проема, ослепляющем лучом ударил свет автомобильных фар. Раздались крики «стоять», топот твердой резиновой подошвы по асфальту, затем один, а следом второй, предупредительный выстрел из табельного оружия. Леша с трудом поднялся, и прикрывая рукой глаза, поковылял к дверям подъезда.
Все произошло так быстро, что никто из банды не успело опомниться. Безработники стояли вряд, вдоль серо-черных машин, наклонив головы вниз и расставив ноги на ширину плеч. Сейчас, почему-то, они не казались огромными или страшными. При ярком свете крутящихся сине-красных маячков, эти четверо парней были больше похожи на испуганных детей, которых родители ведут домой после школьного собрания. Жалкие, в потертых куда сильнее, чем пиджак Леши, плащах, с надорванными подмышками и стёсанными лбами, на них было невозможно смотреть без боли в сердце. «Что же это я наделал? – проскочило в голове, – они ж еще совсем юнцы».
– Эй, трудяга, – крикнул главарь, упираясь макушкой в крышу авто, – граммофон то забери, послушай на досуге.
– Заткнись, шпана, – пнув парня где-то в районе почек, рявкнул человек в форме, – а ну все в машину.
– Только он сломался, – услышал Леша из-за решетки в окне, – ты уж придумай что-нибудь.