Но, не смотря на все последствия, как говорили в новостях, люди с противоположной стороны раскола и не думали сплотиться на фоне ужасного события. Напротив, начались войны за продовольствия, плодородные участки земли, последние оставшиеся технологические достижения; припоминались старые обиды, отнятые и незаконно присвоенные исконные территории. Мир трещал по швам. К счастью, в Городе было все, что нужно. Однако, пришлось ужаться и пожертвовать многим. «Но это ли не цена выживания? – помнил вопрос по радио Леша, – каждая минута на счету, каждый свободные руки ценны. Чтобы сохранить драгоценную энергию, – транслировало радиоволна Города, – оторвите все лишние, отриньте отголоски прошлой жизни. Сейчас для нас главное – выжить несмотря ни на что. Нам придется принимать жесткие меры во имя светлого будущего. Отриньте всё, что мешает работе. И первым делом бесполезное творчество. Актеры, музыканты, поэты – всего лишь бездельники на службе у наших врагов. Они отнимают у нас необходимое время, которое можно посветить труду и истинному созиданию. Культура подождет, голод ваших детей – нет».
Дмитрий Владимирович так и не нашел себе новую супругу после переезда, и Леша остался совсем один в небольшой квартирке, расположенной в старом рабочем районе, каким-то чудом выбитую у главпромкома, наверняка не без помощи дяди Вовы. Он же принял на поруки племянника после смерти отца и устроил его на новый завод, который в тот момент только запустился. «Парень справится», – сказал он директору предприятия, затем вышел из кабинета к ожидавшему его Леше, похлопал его по плечу и ушел. Так прошло еще несколько лет. Дядя Вова навестил Лешу потом ещё всего пару раз, а потом пропал вовсе. Леша предполагал, что такая важная работа, как у дяди Вовы, должно быть занимает всё свободное время, а по мере того, как он сам все больше погружался в пучину безостановочного труда на благо Города, прошлое уплывало вдаль, не оставляя никаких воспоминаний.
Леша проработал в одном и том же месте на одной должности, выкладываясь по полной и не задавая вопросов, всю сознательную жизнь. Он изучал тонкости помывочного процесса, охотно оставался на вторые и, порой, третьи смены, а когда сотрудники завода расходились, валившись с ног от усталости, Леша ехал с бригадиром на общественные работы. Он был ударником, его ставили в пример и директор, знавший когда-то Лешиного отца, часто говорил, что тот похож на родителя, как две капли. Молодость, что летела мимо, словно искра от костра в ночи, прошла для Леши в поту, с мозолями на руках и постоянным отсутствием полноценного сна. Посвящая себя работе по заветам отца, он не обращал внимания на то, как кто-то подрисовывает усы к его фотографии на плакате с гордостью производства, подбрасывает в шкафчик странные плохо пахнущие предметы и на то, что идет домой он всегда один, даже если смена закончилась у всего цеха в одно время. Была ли это ранняя смерть отца, который не готовил сына ни к чему, кроме кропотливой работы или то, что Леша никогда не знал о чем поговорить с коллегами и поэтому сторонился групп людей, так или иначе он был нелюдим. Но, помимо этого, Леша жил один в собственной квартире, что неизбежно делало его целью для увеселения рабочего класса.